Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями. Олег Владимирович Фурашов

ловким движением руки так «заныкал» наличность, что Тихон даже и не понял, куда она исчезла.

      – Значит так, – предупредил парочку осведомитель, – я вас не видел, вы – меня. О заказе. Слушайте и мотайте на подкорку.

      И у Толяна словно из воздуха, или вообще из небытия, в руках появилась бумажка, с которой он зачитал текст:

      – Листратов Георгий Валентинович, 2025 года рождения, главный режиссёр программ видеосалона «Сюр-Реал», он же – изобретатель художественного механизма нейроэлектронного воздействия на человека. Способ запатентован и лицензирован. Адрес: улица Подлесная, двадцать восемь – пятнадцать.

      Загребалов потянулся, было, к записке, но Конопатый грубо отвёл его руку.

      – Я кому вякнул: слушайте и хавайте? – осклабился он, «заныкав» и бесследно канувший обрывок бумажного листка.

      – Та-лян, ну ты чё? – захныкал было Борька.

      – Глохни, рыба! – грубо оборвал его тот. – А то и этого не получишь…Уже три дня Листрата ищут. Смылся он на пару со своей бейбой – Кузовлёвой Миленой. Она обреталась на проспекте Вернадского, дом 22, корпус Б, квартира 72. И последнее вам предупреждение. Это от себя. Листрат не то кого-то кинул, не то кому-то задолжал. Причём, зуб на него имеет Вован Палач. Всё. Вы меня не видели, я – вас.

      И конопатый бестия канул в никуда, точно под памятник провалился. Полученные от него сведения не осчастливили Борьку. Наоборот, на его пухлых и только что розовых щёках проступила матовая бледность, а на неё наложилась гримаса страха.

      – Ты чего? – обратился к нему Тихон.

      – Ёпс тудей! – выругался тот, с перепугу забыв про московский говор и спесь. – Зап-парил я фигню на свою репу. Я втрое дам против того, что отвалил щас Канапатому, лишь бы от Вована подальше.

      – А кто это?

      – Вован Палач? Редкая зверюга! В авторитете. Ему лоха завалить, что косячок закумарить, – напрочь утратил столичное аканье Загребалов. – Напарил…И всё через тебя, За-ка-выка, – враждебно прошипел он.

      – Поду-умаешь… – не вник в его переживания Тихон. – Батон,

      да чего ты разошёлся-то?

      – Да того, што Канапатый первый же заложит нас Вовану: мол, они пра этаво…пра Листратова разнюхивали. И капец нагрянет незаметно! Слыхал базар, как вырезали семью банкира Каблова? – назвал «громкую» фамилию Борька.

      – Ну?

      – Его рук дело.

      Толстяк не на шутку струсил. Он наотрез отказался участвовать в дальнейших розысках Листратова и Кузовлёвой.

      – Да ты чего, Батон? – подтрунивал над ним «пермяк-солёные уши». – Мы же госпожу Фортуну взяли за жабры, а ты скис. Крутые ж бабки срубим, – поддразнил он Загребалова.

      – Пшёл на фиг! – испуганно отмахнулся тот. – Свой жиртрест дороже.

      – Шут с тобой, Борька, – урезонивал труса Тихон. – Струсил – твоя воля. Ты только подбрось меня на Подлесную – это ж где-то у чёрта на куличках, её ж надо искать.

      – Пшёл на фиг! – со слезами на глазах простонал обожора. – Я тебе не такси и не рикша.

      И Борькин «Мерседес», пыхнув дымком, умчался в даль.

      4

      Пришлось