Я не ангел. Марина Крамер

и никогда не оставалась неуслышанной или непонятой, дядя Витя находил для меня и время, и нужное слово, а однажды – даже трех крепких ребят с бейсбольными битами.

      Через полчаса, когда вода в ванне сделалась совсем холодной, я лениво выбралась на мягкий белый коврик, потянулась за халатом, висевшим на крючке, и вдруг замерла. Только сейчас до меня дошло, к чему был весь этот романтический набор в гостиной и почему Светик вернулся с гастролей на сутки раньше. Сегодня – день его рождения…

      Как писали мои любимые советские сатирики, «такого позора Остап не испытывал давно». Как, ну как я могла забыть?! Боже мой, какая же я свинья…

      Закутавшись в халат, я на цыпочках прошла в гостиную – свечи уже были потушены, торт накрыт прозрачной крышкой-куполом, в бутылку вина вставлена пробка в виде рыбки. Светик ушел в спальню.

      Чувство вины охватило меня, и я, взяв из вазы апельсин, подошла к большому буфету, в верхнем ящике которого – я точно знала – хранилась пачка тонких свечей. Проделав ножом отверстие в апельсине, я вставила туда свечу, зажгла ее и двинулась в спальню. Муж лежал в темноте, закинув за голову руки с длинными идеальными пальцами. Я присела на край кровати, держа в руке импровизированный «торт», и виновато проговорила:

      – Светик, ну, прости… заработалась совсем… С днем рождения тебя, родной мой.

      Свободной рукой я с усилием вытащила его руку, вложила в нее апельсин со свечой и попросила:

      – Загадай желание.

      Светик грустно посмотрел на меня, задул свечу и проговорил:

      – Мое желание никогда не исполняется, в какое бы время я его ни загадывал – в Новый год или в день рождения. К сожалению, есть вещи, неподвластные ни мне, ни кому-то свыше.

      – И что же такое удивительное ты загадываешь всякий раз? – Я задала этот вопрос скорее по инерции, чем на самом деле желая услышать ответ, потому что боялась его услышать. Боялась, что Светик заговорит о детях, а этого я сегодня уже не вынесу.

      Но он меня удивил.

      – Я прошу у бога, чтобы он подарил тебе хоть каплю любви ко мне. Одну каплю, один миг, один час – но настоящей, искренней любви. – Сказав это, Светик вернул мне апельсин и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

      Я еще посидела около него, чувствуя, как горит лицо, потом поднялась и вышла, выбросила апельсин в мусорное ведро в кухне и заперлась в кабинете. Ночевать сегодня мне тоже придется здесь – я просто физически не смогу вернуться в спальню и лечь под одно одеяло с обиженным и несчастным Светиком, который, оказывается, все прекрасно понимает. Меня смущало только одно: разве, женясь на мне, он не знал, что я не люблю его? Разве я хоть единожды дала ему какой-то намек? Нет, напротив – даже моя бабушка отговаривала его от женитьбы, мотивируя это моим несносным характером и тотальным бесчувствием.

      – Она никого не любит, Святослав, – услышала я однажды разговор между бабушкой и будущим мужем, – поверьте, вы не станете исключением. У Вари просто нет органа, отвечающего за чувства. У нее вместо мозга – Конституция и Уголовный кодекс, а вместо