Проверочное слово. Вера Павлова

волос.

      Тот же «Салон». Мне восемнадцать, и я выхожу замуж. Волосы снова отросли до пояса. Парикмахер священнодействует, и через час на моей голове высится то ли шапка Мономаха, то ли собор Василия Блаженного. Первая брачная ночь: мы разлепляем мои зацементированные лаком локоны, в четыре руки вынимаем шпильки и засыпаем, не вынув и половины. Это всё, что я помню об этой ночи.

      Мать двух дочерей, сколько косичек я заплела за годы их школьного детства!

      Я знала его назубок,

      косы канон трёхголосный:

      расталкивала лежебок,

      плела покорные косы,

      вела, вероломная мать,

      отроковиц на закланье…

      Позволь им подольше поспать,

      министр образованья!

      Не позволяет. И я, утро за утром, год за годом плету косы двум девочкам. Младшая причитает, как невеста на крестьянской свадьбе, а старшая мрачно резюмирует: «Коса опять перекосилась». Однажды я посадила их спина к спине, расчесала обеих, смешала лизины золотистые и наташины чёрные пряди и заплела им одну косу на двоих. Толстая получилась коса, длинная. Сфотографировала, конечно. Хорошая получилась фотография. Сразу видно: сёстры. Не хуже той, на которой, как в сказке репка, мама заплетает косу мне, заплетающей косу младшей двоюродной сестре Таньке.

      Дочери мои до сих пор не расстались с длинными, до пояса, волосами. «Мамочка, расчеши меня, заплети мне косу», – просит меня Лиза, когда ей взгрустнётся. И становится веселей. Обеим. Для закрепления эффекта переплетаем пальцы ног. Они у нас обеих длинные, музыкальные.

      Но самое верное средство от грусти – попросить «Заплети мне косичку» мужа. Почему это нехитрое дело оказывается таким сложным для мужских пальцев, легко справляющихся с гораздо более сложными задачами? Заплетает, путается в трёх прядках, сдаётся, целует в макушку, говорит: «Как ты красиво седеешь! Какая ты молодец, что не красишь волосы!»

      Не красила и не буду. Почему? – спрашивают парикмахеры и журналисты. Мужу нравится моя седина, – отвечаю первым. Не хочу выглядеть моложе своих стихов, – отвечаю вторым.

      Лаской уняла удальца,

      убедилась – дети уснули.

      Влажную уборку лица

      начинайте, слёзы-чистюли,

      смойте без следа, без следа

      шрамы, поцелуи, морщины.

      Я прекрасна. Я молода.

      Я могу прожить без мужчины.

      Что, подружка, – вздыхаешь в горнице,

      плачешь в спальне, рыдаешь в душе?

      Я ведь тоже была любовницей

      своего ушедшего мужа.

      Губы сохли, поджилки тикали,

      сердце ухало, руки никли.

      Приезжал за пластинками, книгами.

      Брал пластинки, меня, книги.

      Платье, сидящее так хорошо,

      что кажется: его можно снять

      только вместе с кожей.

      Чего, чего тебе надо ещё?

      Любуйся на эту поступь и стать

      и ступай, куда шёл, прохожий.

      А платье пойдёт с подругой в кино,

      потом – домой, под дождём, под зонтом,

      разденется, свет не зажигая,

      и