В глубине Великого Кристалла. Помоги мне в пути. Владислав Крапивин

сказал он с прибалтийским акцентом. – А, Начальная! То есть конечная… Боюсь, что не скоро. Даже по расписанию часа через три. А ведь поезд постоянно опаздывает.

      Тут я увидел за окнами поросшие соснами дюны и окончательно понял, что все не так-то просто. Оказывается, путь туда и путь обратно вовсе не одно и то же в здешних местах. В детстве все было проще, а теперь что-то изменилось на этом рельсовом маршруте. Опять шуточки отраженного мира?

      Наконец прибыли. Я вышел из вагона и окончательно убедился, что тревога была не напрасной. За перроном краснел вокзал, похожий на маленький кирпичный замок. Правда, на белой вывеске значилось название «Начальная», но кругом – ничего знакомого. Вдали, за крышами финских домиков, летали чайки, я даже слышал их картавые крики. Пахло влагой, как на побережье. Быстро бежали облака – серовато-белые, пухлые, какие собираются обычно в теплые дни над большими поверхностями воды.

      Я прошел через вокзал на тесную площадь. Один край ее замыкала серая каменная стена средневекового бастиона. Между зубцов торчали рыла музейных пушек. У стены торговала незабудками старенькая цветочница в чепце. Я сказал ей:

      – Простите, что это за город? Я проехал свою станцию, и вот…

      Она заулыбалась без удивления, понимающе:

      – Это Кобург. Не знаменитый немецкий Кобург, а наш, местный. Советую посмотреть…

      Я отошел, сел на выступ у стены. Прислонился к камню затылком. Назойливо, тянуще болела нога. Стиснуло в груди, сдавило голову. Ну вот, началось все-таки…

      Цветочница быстро нагнулась надо мной.

      – Что с вами? Вы нездоровы?

      – Боюсь, что да…

      – Одну минуту… не волнуйтесь. Здесь рядом телефон…

      Больница в Кобурге оказалась поменьше и попроще, чем у нас. Ни сложных приборов для диагностики, ни врачей со званиями. Зато уютная, деревянная, в глубине яблоневого сада (яблони уже доцветали). А главное – полупустая. В трехместной палате я оказался один. Главный врач Анна Борисовна Штерн приняла меня с ворчливым добродушием. А узнав при заполнении истории болезни, «кто есть кто» (куда от этого денешься), забыла свою нарочитую ворчливость и темпераментно поклялась поставить меня на ноги за три недели… Ее бы устами да мед пить…

      Но, как ни странно, мне и правда скоро полегчало. Через неделю я стал уже выходить в город – в этот маленький симпатичный Кобург на берегу желтовато-серого залива. Гулял среди домиков с острыми крышами и у кирпичных фортов эпохи шведских войн… А однажды набрел на почтамт – длинный дом с готическими башенками и стеклянными телефонными будками вдоль фасада. Были здесь и междугородные автоматы. Нашего города в списке не оказалось, но можно было позвонить в Москву. В нее, видимо, отовсюду можно звонить – хоть с Марса, хоть из отраженного мира, хоть с того света.

      Я набрал номер Дениса.

      – Папаня! – радостно завопил в микрофон мой великовозрастный отпрыск. – Ты откуда возник наконец? Тебя медицина по всей стране ищет, Артур Яковлевич каждый