История о лапах, шерсти и аристократизме. Максим Николаевич Лыков

уже пришёл в себя после вчерашнего конфуза и выглядел величественно. Называть его Барсиком не было никакого повода.

      – Да, действительно, – сконфузился Касик. – Простите, я забываю о манерах.

      – Ты можешь ко мне обращаться на равных, – сказал ему Рыцарь. – Разрешаю. Как зовут твоего друга?

      – Васька, – вздохнул Касик. – Он хороший друг. Не обижайся за вчерашнее, Рыцарь.

      – Я его уже простил, – ответил Рыцарь. – Но вот если он не придёт в ближайшие пять минут, мне придётся прощать его ещё раз. Как вы с ним договорились?

      – Сразу после завтрака, а он у нас в одно время, мы бежим сюда, – торопливо объяснил Касик.

      – По часам не могли определиться что ли? – удивился Рыцарь.

      – Мы ещё не умеем, – извинительным тоном ответил Касик. – Я путаюсь в этих стрелках, они вечно замирают там, где не написаны деления, и ещё днём и ночью почему-то обозначают разное время. Лучше уж электронные, но у меня в доме их нет.

      – Ага, – мрачно сказал Рыцарь. – Двадцать первый век, а они в часах разобраться не могут.

      Мейн-кун поднялся и, чтобы убить время, стал обходить площадку вчерашнего боя. Иногда он останавливался и принюхивался, довольно урча, видимо, вспоминая какие-то детали поединка. Касик напряжённо оглядывался по сторонам. Наконец, в кустах мелькнуло рыжее пятно. Касик подождал, но ничего не происходило. Он даже подумал, что ему почудилось, но потом догадался.

      – Васька! – громко крикнул он. – Ты можешь смело выходить.

      Кусты молчали.

      – Васька! – повторил Касик. – Я тебе честно говорю, Рыцарь на тебя больше не сердится.

      Кусты продолжали молчать. Касику показалось, что они делали это недоверчиво.

      – Рыцарь, скажи ему, – позвал он мейн-куна.

      – Эй, рыжий наглец! – немедленно заорал тот. – Если ты сию минуту не покажешься, то я найду тебя в этих кустах и, клянусь, вся твоя шерсть будет висеть на них вместо листьев.

      Кусты застыли в ошеломлении. Из них, прижимаясь к земле, выполз рыжий Васька. Хвост его был опущен, уши прижаты, глаза виноватые. Касик только один раз видел его таким. Как-то давно Васька умудрился стащить с кухонного стола свежеприготовленный стейк и успел его изрядно повалять на полу. Стейк был горячим, потому Васька не мог съесть ни кусочка, а остыть мясо не успело, ибо пришёл хозяин. Тогда и пришлось Ваське демонстрировать всю глубину своего раскаяния. Тогда Касик наблюдал эту драму с безопасного расстояния через окно.

      Сейчас он видел вблизи, как Васька подползал к Рыцарю, видимо, в любой момент ожидая нападения и готовясь быстро слинять.

      – Ага, явился, – зловеще сказал Рыцарь. – Слышал людскою поговорку, что любопытство сгубило кошку? А знаешь, что сгубило кота?

      Васька покачал головой.

      – Длинный язык! – прорычал Рыцарь. – Всё. Хватит тут ползать. Раз пришёл, то можно пойти к Бибрикусу. Путь не близок.

      Васька вмиг повеселел, уши поднялись торчком, а хвост перестал напоминать мокрый канатик. И когда они шли вместе с Касиком за Рыцарем, то Васька трусил уже как ни в чём ни бывало, задорно гоняясь за некстати пролетевшей бабочкой,