Сильные мира сего. Морис Дрюон

не забирается выше колен… ну разве только изредка.

      Рыжеволосая девушка бросила на подругу недоверчивый взгляд, ей трудно было поверить, что накрахмаленная манжетка, скользившая по ее бедру, и жаркое дыхание у ее лица – всего лишь притворство.

      – Сколько ему лет? – спросила она.

      – Шестьдесят или около того, но, сама понимаешь, говорить надо, что пятьдесят.

      – Вот уж не подумала бы! – вырвалось у Сильвены. – Ничем не утруждать себя и так постареть! А я-то воображала…

      – Замолчи!

      Моблан приближался к столу; он приободрился, повеселел, глаза у него были не такие мутные, как прежде.

      – Значит, решено, – сказал он, усаживаясь. – Я устрою вашу судьбу… Сильвена Дюаль. Я создам вам имя, крошка Дюаль. Вы талантливы, и о вас заговорят. Дайте-ка мне ваш адрес. Я заеду навестить вас как-нибудь, утром… на правах друга.

      Анни многозначительно посмотрела на Сильвену: все шло хорошо.

      – Но только на правах друга, – промолвила девушка и, входя в роль, погрозила Люсьену пальцем.

      – Ну конечно, на правах старого друга. Черкните ваш адресок, – настойчиво повторил он, протягивая визитную карточку.

      Пока Сильвена, склонившись над столиком, писала, он с улыбкой глядел на нее.

      – Да, я создам вам имя, – повторил он.

      Затем засунул два пальца в жилетный карман и извлек оттуда маленький пакетик из папиросной бумаги.

      – Что это? – удивилась Сильвена.

      Ей неудержимо хотелось рассмеяться.

      Моблан развернул бумагу и положил ее на скатерть. Нежно замерцали две великолепные жемчужины.

      – Ведь я игрок, – пояснил он. – И ставки в моей игре все время разные: вчера – лошади, сегодня – хлопок, завтра – драгоценные камни и жемчуг… Ставлю я и на красоток.

      Взяв кончиками длинных пальцев одну из жемчужин, он отвел от щеки Сильвены рыжие кудряшки и приложил жемчужину к мочке маленького ушка, потом сказал:

      – Вы не находите, что она вам к лицу? Посмотритесь в зеркало. Ну как? Что скажете?

      Кровь прилила к щекам Сильвены Дюаль. Лицо ее запылало. Она больше не чувствовала мучений голода. Глаза расширились, нос наморщился. Забыв о своей роли, она пролепетала:

      – Нет, нет, господин Моблан, не нужно, вы с ума сошли! С какой стати?.. Я никогда не посмею…

      Он смерил ее взглядом и спокойно произнес:

      – Отлично. Раз не хотите, тем хуже для вас. Я думал, вы любите жемчуг. Выходит, я ошибся. Человек, счет!

      Ей так хотелось поправить дело, крикнуть, что, конечно же, она мечтает о таких жемчужинах. Ах, какие чудесные жемчужины! Она не знала, что надо было сразу согласиться, она вовсе не хотела его рассердить… Но было уже поздно. Моблан аккуратно свернул бумажный пакетик и вновь опустил жемчужины в жилетный карман, глядя на Сильвену с жестокой насмешкой, наслаждаясь огорчением, которое без труда можно было прочесть на юном веснушчатом личике.

      – Как она еще молода! – сказал он Анни, которая с трудом сдерживала ярость.

      Моблан подписал счет золотым карандашиком и швырнул несколько стофранковых