Птица Мамыра. Ирина Витковская

соваться! Пусть бы всё лето за колбасой шлялись! Нечего выдрючиваться перед детьми своим дефицитом!

      Димка тоже вносил посильные объяснения:

      – Алевтина Ивановна! Не гасст'гаивайтесь! У них п'гавда много! – И показывал руками сколько. – Я видел… На кухне, над газом, так… (он показал как) висят. Там пять… или семь. – Димка задумался и виновато добавил: – Пахнут…

      Тая тоже видела эти колбасы. В тот первый и единственный раз, когда они с Димкой были приглашены в заветную кухню. Их подробно расспросили – о маме, бабушке, папах, вскользь о Таиных оценках, угостили злополучной колбасой и мармеладом «Лимонные дольки» из круглой картонной коробки. Колбасные батоны притягивали взгляд. Они висели над плитой, на газовой трубе, длинной шеренгой, благородного красно-коричневого цвета, до блеска натёртые растительным маслом… И в самом деле пахли упоительно.

      Стыдно, гадко было стоять переминаясь каждый день перед соседской дверью, но воспоминания – вкусовые, обонятельные – выворачивали нутро. Очень хотелось колбаски.

      …Мама отлёживалась часа полтора. Потом они вернулись в свою квартиру, и Тая решилась наконец просить прощения.

      – Мамочка, – робко вздохнула она, тронув маму за рукав.

      Мама тяжело села на табуретку, повернула Таю к себе лицом, долго смотрела ей прямо в глаза, а потом проговорила, с трудом выталкивая слова:

      – Нельзя… никогда. Знаешь… нам это не положено.

      Тая поняла сразу. Не стала задавать вопросов. Кем не положено, почему. Не положено – и всё. Сухая колбаса, лимонные дольки, торт «Птичье молоко», немецкая кукла Эльза, японский зонт «Три слона» – не положено.

      А что положено? Работать. Учиться в школе. Гонять с Димкой по двору. Пить чай с сушками «челночок» у Прекрасной Казашки. Ветчинно-рубленая за три пятьдесят кило, разваренная в скороварке. Серый холодец из кулинарии (в ехидном просторечии – «сиськи-письки»). Кофта-лапша. Габардиновая юбка. Ещё положено: «За апельсинами не занимать – заканчиваются!», «Слезьте с подножки, троллейбус не резиновый!», «Быстро выходим убирать двор – что ж, что выходной, не баре, не развалитесь!» И они послушно не занимали, и слезали, и выходили…

      Иногда было просто невыносимо. За гранью воображения.

      Зима. Тая в пятом классе. В большой комнате на потолке, вокруг трёхрожковой люстры (у них уже появилась люстра), вдруг начало разрастаться странное желтоватое пятно с коричневым ободком. Оно было не очень явным, с потолка не капало, но, к маминому беспокойству, постепенно всё же увеличивалось, меняя конфигурацию. И главное, было непонятно, откуда там может быть вода – наверху ведь тоже комната, не кухня, не ванная. Батарея далеко, у окна, а пятно в центре.

      Всё разъяснила опять же Ася, зашедшая «по делам». Задрав свой толстый нос кверху и не слушая маминых версий о том, откуда вода, она просто и спокойно объяснила:

      – Это Виталька. Т'тыт.

      – Что?.. – севшим голосом пробормотала мама и привалилась к стене.

      – Т'тыт, – подтвердила Ася. – Напьёт'тя и т'тыт.

      Подумала