Жестокое наследие. Виктор Кикас

Вон какую банду сколотил.

      «Тем он и опасен, – мысленно проговорила Лизи. – Не ходил бы ты к нему».

      – Но я должен, – настаивал Вонючка, – я ему и так просрочил стрелку.

      «Тогда есть повод уйти раньше. – Лизи чуть не умоляла. – Прошу тебя. Давай уйдем сегодня. Ты же обещал, что мы уйдем из города».

      Вонючке, конечно, не терпелось свалить из города, но он побаивался Глиста. «Сегодня же, – мысленно сказал он себе, – нужно с этим долгом покончить и уходить из города».

      «Ты ему ничего не должен, – Он понял, что Лизи подслушала его мысли. – Он покалечит тебя за то, что ты сделал с Сопатым».

      – С Сопатым я сам разберусь, – заявил Вонючка.

      «Я боюсь, Джошуа, – Лизи впервые назвала его по имени. – У меня плохое предчувствие. Сопатый сильнее тебя».

      – А я ловкий – хвастливо произнес Вонючка. – И еще у меня есть дар.

      После этих слов Лизи немного смягчилась.

      «Чтобы твой дар работал, – мысленно сказала она, – ты должен тренироваться».

      – Но я не хочу сейчас тренироваться.

      «Ели ты не будешь тренироваться, твой дар пропадет зря».

      И тут Вонючка понял, что тренировки ему сегодня не избежать. Сколько раз их мысленные диалоги сводились к тому, что он должен заниматься. Тренировки по развитию его дара были не менее утомительными, чем головокружение, которое он всегда испытывал во время мысленного общения с Лизи. К сожалению, иначе с ней разговаривать было нельзя. Лизи не умела говорить. Поначалу он думал, что Лизи притворяется или, что еще хуже, издевается над ним. Потом понял, что, возможно, никакого притворства здесь нет. А когда прожил с ней почти год, смирился с тем, что иначе общаться Лизи не умеет или не хочет. Лишь мысленно, что порой причиняла ему сильную головную боль. Особенно в те минуты, когда Лизи начинала умничать и рассказывать разные истории, которые видела во сне. «Вот бы мне такие сны, – как-то подумал он. «И не мечтай, – ответила ему в мыслях Лизи, – у тебя есть другой дар. Работай над ним». И Вонючка работал. Но пока у него получалось плохо.

      Вонючка молча уселся за складной столик и обреченно уставился на лежащую на столике монету. Он слегка коснулся вспотевшей ладошкой монеты, затем резко отдернул руку и приказал ей оторваться от крышки стола. Монета слегка задрожала, закачалась, но ни на дюйм не сдвинулась, ни вверх, ни в сторону. В ответ на мысленное усилие, в его голове что-то завибрировало и застучало.

      «У тебя все получится, – ободрила его Лизи. – Представить, что ты мысленно держишь ее в руках, а затем подкидываешь вверх».

      Представить получилось, но подкинуть монету вверх, не прикасаясь к ней, не удалось. Вместо монеты он мысленно опрокинул вазу с края стола. Цветы разлетелись по полу, словно мальки, выброшенные из воды на берег.

      Вонючка с трудом поднялся. Голова его гудела, словно по ней уже долбил заждавшийся и злой Сопатый. Он понял, что от тренировок пока мало проку. Нужно было лечь, поспать и набраться сил.

      Лизи с ужасом осознала, что Вонючка не собирается откладывать встречи