Вьюги под лучами. Анна Александровна Купровская

ь может, много есть,

      Кто в угнетенье – он один,

      Но кто идёт, храня господню честь,

      Пусть помнит, он несёт вершин,

      Бесчисленных путей отрадный свет:

      Как он бесстрашными Земля

      Отчистит плоть от беспощадных бед,

      И заблистает правда «Я».

      В одиночестве

      Есть в одиночестве и прелесть сердцу тоже:

      Оно стремится угадать,

      Что в жизни истинно дороже,

      Кто любит душу, точно мать.

      Возможность думать, мысли выбрать точно-верно

      И, пожелав, познать себя –

      Да, польза строгая безмерна,

      Но ест оно, мечту губя.

      Во дни, когда нет с нами рядом сердца друга,

      Мы можем тихо холодеть

      И напряженно жить, упруго,

      И бить вокруг, как будто плеть.

      Когда одна в тиши душа, скорбя, тоскует,

      Ей тяжело любить весь мир:

      Она остыть навек рискует,

      Презреть открытость, ласок пир.

      И потому, когда совсем душой одни мы,

      Давайте чутче быть вдвойне,

      Чтоб те, кто нам судьбой даримы,

      Не охладели в тишине.

      В одиночестве

      Я избираю одиночество,

      Но лишь для тех святых часов,

      Когда мой путь – добра пророчество,

      Когда и к жертве я готов.

      Я созерцаю откровение,

      Но лишь в те тихие часы,

      Когда как воды вдохновение –

      Хрустальной, искренней красы.

      Я погружаюсь и в мечтание,

      Но лишь тогда когда со мной,

      Мой разум – истина-желание –

      Руководит моей душой.

      В пещере

      В темноте, в пещере сонной одиноко и уныло,

      В тьме сознания печально, нет отрады для души,

      Всё ужасно, невозможно, всё в бессилии постыло:

      Проклинает путь невежда, на котором лишь гроши.

      Он – убогий, нищий духом и не видит свет рассвета,

      Он сидит в своей берлоге и не хочет страх согнуть;

      Но такому, кто не жаждет упоенье песни лета,

      Ангел божьего спасенья сможет руку протянуть?

      Так и будет в отчужденье, далеко от света мира

      Он страдать в сомненье сонном до тех пор, как серость дней

      Не разрубит возмущенья, ввысь желания секира:

      Так молитесь же за тёмных, пусть им Бог цветёт в огне.

      Вьюги под лучами

      Зима рассыпала снежинки,

      Укрыла нежным одеялом,

      Резвятся детские смешинки –

      Для счастья детям надо мало.

      Ах, если б я была ребёнком!

      В сугробах прыгала, играясь,

      Мой смех бы пел, светился б звонко,

      Душа не ныла бы, теряясь.

      О, одиночество, мой друг,

      Ты жжёшь в дни праздников острее:

      Как будто в дно холодных вьюг

      Меня зарыли чародеи.

      И я хочу скользнуть лучом

      На ветках снежных и печальных,

      С улыбкой тихой бросить дом –

      Оставить жизнь для песен дальных.

      Для дела

      Есть одиночество – спасение – в искусстве,

      Когда без памяти мы служим красоте

      И дышим искренне в осознанности-чувстве,

      И сердцем сладостным не помним о посте,

      О том отказе от минутности влюблённой,

      Что вмиг заманит нас в беспечный, младый плен

      И будет после нас тревожить звонно-сонно,

      И будем глупо мы печалиться средь стен:

      Корить шаги свои за странные ошибки

      Иль не корить совсем, но в грусти пребывать.

      Нет, мне чужды вовек поверхности улыбки:

      Я не хочу как раб – влюблённости питать.

      Уж лучше вечно быть в труде добра суровом

      И жить без корысти, для святой красоты!

      Быть может, как-то, в дне счастливо-светло-новом

      Любовь склонится озарением мечты.

      А если нет, то я отвечу смерти смело:

      Моя жизнь прожита для пользы и для дела,

      За это трудный путь душой благодарю!

      Любовь в другой судьбе подарит