Мироздание по Петрову. Геннадий Прашкевич

скорее, моя не прыгает“. – „Нет, не хочу, она укусит“. – „Да, мамка, иди! Как она дохлая тебя укусит?“

      Меня морозом пробрало от такого анекдота.

      Лет пятнадцать назад после какой-то ужасной пьяни ползал я по полу, разыскивая в бутылках каплю алкоголя. Я тогда увлекался Бодлером, грязь меня не пугала. И оптимизма было по уши. Ты проснулся, бессмысленно бормотал я себе. Ты проснулся, считай, это удача. Вон даже телефон трещит.

      „Я слушаю, слушаю…“

      И ровный голос: „В понедельник с утра… Третий этаж… кабинет такой-то…“

      Ужасно прозвучало. Конечно, людей уже не расстреливают на заднем дворике Обкома партии, да и что я мог совершить такого? Ну, брал у Рябова фотокопию книги „Архипелаг ГУЛАГ“. В советские времена это тянуло лет на семь, не больше. Ну, Ася давала мне известный труд Доры Штурман. Он мне даже не понравился, но это тоже семь лет. „Почитай духов и держись от них подальше“.

      Разыскивая сигареты, наткнулся в кармане на массивные золотые часы.

      Никогда не было у меня таких часов. У меня даже знакомых с такими часами никогда не было. Поздно вечером, вспомнил я, мы заказали со Славкой и Корнеем котлету „Спутник“ в кафе того же названия. Золотых часов ни у кого не было. Из кафе мы перешли в гостиничный ресторан, там Корней отпал, но золотых часов все равно ни у кого не было. Зато подсели к столику какие-то злые русские тетки. Пришлось перебраться к скромному одинокому иностранцу. „Уи! Уи!“ Галстук с него я не срывал. Вспомнив это, сразу позвонил Славке: „У тебя есть золотые часы?“ – Славка ответил злобно. В том смысле, чтобы я отпал. – „Ладно. День какой сегодня?“ – „Может, суббота“. – „А я вчера брал у тебя массивные золотые часы?“ – „Нет у меня таких“. – „А Корней где?“ – „Да вон валяется на полу“. – „При нем были массивные золотые часы?“ – „Не знаю. Но при нем даже жены когда-то были“.

      В субботу я еще пил, но в воскресенье вышел из штопора.

      Славка всяко меня ободрял, даже учил известным тюремным песням.

      „А я тебе веселую картинку нарисую для надзирателя“, – с фальшивой бодростью предложил Корней. Свои работы он никому не дарит, а тут такой щедрый жест: за пять минут изобразил трогательный летающий фаллос с крылышками.

      „Что же это подумает старший надзиратель, когда Кручинин покажет ему твою картинку?“ – удивился Славка.

      „А что подумает следователь, когда Кручинин выложит перед ним такие массивные золотые часы?“

      Короче, в понедельник я оказался по адресу.

      Деревянные скамьи. Ленин в кресле (картина). Обычные глупости.

      Ничего интересного. До сих пор злюсь.

      Рассказав анекдот, Тараканыч посмотрел на меня с сомнением:

      – Какой коньяк предпочитаешь?

      – Дагестанский.

      – Почему?

      – Он не паленый.

      Тараканыч удивился. Наверное, он к коньякам подходил как-то не так. Невзрачный, но себе на уме. Корешей держал за тонированными стеклами, а сам старался.

      – На какие средства баб содержишь?

      – На