Не плачь по мне, Аргентина. Виктор Бурцев

небольшой комнате было душно и накурено. Человек пятнадцать-двадцать, точнее знала только секретарь, которая вела запись собрания, набились в комнатенку три на четыре и едва не сидели друг у друга на головах. Окно для проветривания в целях конспирации было решено не открывать, хотя оно и выходило во внутренний дворик.

      – Товарищи, товарищи! – Кристобаль, не имея колокольчика, стучал по столу кулаком. – Товарищи!

      Никакой реакции. «Марксистский актив» разошелся не на шутку. Казалось, что каждый старается просто перекричать остальных, напрочь забыв о цели собрания.

      И только странный гость из Комитета сидел молча в нелепых черных очках и идеально отглаженных – стрелка острая, как нож, – брюках. Хотя Кристобаль, сам член Комитета, никак не мог припомнить, где и когда этого странного парня приняли в организацию. Впрочем, эта мысль не казалась важной.

      – Товарищи!!! Да что же это такое! – Кристобаль Бруно потряс отбитой ладонью.

      Крики начали смолкать. Вскочила, яростно тряхнув короткими волосами, Леонора.

      – Товарищи! Я считаю, что решение по поводу акции в парке Колон – это незрелое решение. Мы не можем вот так просто…

      – Решение принято не нами, а Комитетом.

      – Значит, и Комитет не подумал! В таких вопросах нельзя пороть горячку! И почему акцию должны осуществлять мы?!

      – Мы наиболее активная и многочисленная группа, и всем это хорошо известно. Так что ты предлагаешь?

      – Предлагаю все обдумать, взвесить… Проанализировать какие-то другие пути!

      – У нас нет времени, – простонал Кристобаль. – Времени до десятого осталось совсем немного…

      – А я говорю, что в парке Колон нельзя проводить такую акцию! Могут пострадать простые люди. Может пострадать историческая часть города, в конце концов!

      – А еще может пострадать Педро Санчес, палач и убийца! – с места закричал Рудольф. – Я считаю, что это важнее!

      И снова заорали все.

      – Товарищи! – поднял руки Кристобаль. – Я вас прошу… товарищи! – Наконец рассвирепел и он. – Ну, хорошо! Я заставлю вас меня слушать!

      Он рывком выдвинул ящик стола, и в его руке оказался револьвер. А еще через мгновение тяжелая и страшно холодная рука человека из Комитета легла Кристобалю на плечо, намертво припечатав его к стулу.

      – Не стоит, – тихо, с легким акцентом прошептал гость.

      Странно, но председатель Бруно услышал его во всеобщем гомоне так же хорошо, как если бы тот говорил в полной тишине.

      «Кто он такой? – Кристобалю показалось, что ответ на этот вопрос очень важен. Но в помещении было слишком накурено, душно. – Чертовщина…»

      Где-то на задворках сознания всплыли чьи-то слова. Он жмет руку странному товарищу. «Наш иностранный друг… Большая помощь… Консультации…» Но кто представлял человека в черных очках? Где? Было ясно, что свой, но кто?..

      Не снимая обжигающе холодной и твердой руки с Кристобаля, гость встал.

      Актив