Повороты судьбы. Галина Вервейко

в другой – ковры и хрусталь «про запас». Ошибся: думал, что библиотекарь – тоже любит книги, как он… А главное – жена не понимала его фанатичной любви к работе, студентам. Ревновала и обижалась, что поздно приходит домой. А когда приходил, то общих разговоров не получалось: не жили они интересами друг друга, не разделяли их. И Владимир всё больше убеждался, что ему нужна жена одной с ним профессии, чтобы можно было посоветоваться с ней, рассказать о своих впечатлениях. Потом и вовсе жена стала уезжать в какие‑то длительные командировки, оставляя его одного в холодной пустой квартире, где он от невыносимой тоски чаще стал прикладываться к спиртному, вспоминая свою первую семью, глубоко переживая своё разбитое счастье. Из командировок жена возвращалась такой же холодной и бесчувственной. Да и он тоже по ней не скучал. Только от горечи в душе снова и снова уходил в загулы. Видел вокруг себя много влюблённых женских глаз. Многие из окружающих Ларионова дам были не прочь завести с ним роман. И он стал выбирать тех, кто полегкомысленнее, не умеющих серьёзно любить, чтобы больше ни к кому не привязываться душой.

      Дочь жена ему не доверяла, оставляла у своей матери. Хоть он умел делать всё: и пол мыть, и варить, и ходить по магазинам… И когда Владимир приходил после работы в пустую квартиру, где мебель была покрыта слоем пыли, как будто уже месяц здесь никто не жил, то ему хотелось выть волком от одиночества. Обеды часто приносил в кастрюльке из столовой. Иногда приглашал к себе в гости студентов или коллег.

      И тут вдруг – Оля! «Оля, Олюшка ты моя! Девочка… Разве могу я теперь мечтать о такой, как ты?! Ведь ты почти мне в дочери годишься: такая милая, наивная… А я – прожжённый мужик, всё познавший в этой жизни. Разве я могу думать о любви к тебе? Тем более о том, что ты можешь полюбить меня! Это конечно, чушь, бред! Но я буду защищать тебя от всего, что может омрачить твоё счастье, оберегать от опасностей, которые таит в себе эта прозаичная жизнь. Буду думать о тебе, мечтать… Хоть будет о ком мечтать!»

      Глава 6. Преданность делу

      Пряча в душе первые ростки пробивающейся любви, Владимир Алексеевич с ожесточением, с нечеловеческим пристрастием уходил в работу. Свою профессию он любил до самозабвения. Она теперь была главной отрадой в его жизни. Он убегал в неё от своего неустроенного быта и личных переживаний. До двенадцати, до часу ночи мог пропадать в хореографическом классе со студентами, сочиняющими танцевальные постановки. Все свои учебные часы не только вырабатывал «от и до», но и работал сверх нормы, заставляя работать и учеников. И им было интересно с ним. Ревниво следил за Ольгой: не понравился ли ей кто из студентов? как ей живётся в общаге? как даётся учёба? всё ли в порядке у них в комнате? Заходил в комнаты общежития ко всем подопечным студентам.

      Ученик Татьяны Алексеевны Устиновой, балетмейстера танцевальной