Название | Ветвь Долгорукого |
---|---|
Автор произведения | Николай Ильинский |
Жанр | Историческая литература |
Серия | У истоков Руси |
Издательство | Историческая литература |
Год выпуска | 2021 |
isbn | 978-5-4484-8598-5 |
После родов Илана не выходила из своих покоев. Она считалась нечистой целых две недели, поскольку родила девочку, это на неделю больше, чем если бы она разродилась мальчиком. Да еще она должна была сидеть в очищении шестьдесят шесть дней. А в доме Адиная все чаще стало звучать слово «хатуна»[72], когда громко, когда с придыханием, когда с горечью и слезами. Вылетело из дома это слово и буквально заклокотало по всему поселку, приводя в уныние молодых парней, которые не прочь были бы взять в жены Яэль. И для многих ростовщик из Рамаллы стал цорэр[73] номер один. Но туго набитый деньгами кошелек Матана стал неодолимой крепостной стеной, никто из поселка не мог разрушить эту стену.
Над Палестиной плыла теплая майская ночь. Небо многоглазо смотрело на землю, по которой более тысячи лет назад ходил Господь, вселяя в сердца людей радость и в разум надежду на вечную жизнь. Олекса, вытянувшись во весь рост на кровати, смотрел в темный поток сарая и не видел мигающих звезд на небе. Да и что значили эти непостижимо далекие светила, если его земная звезда – Яэль, закатилась не за библейские холмы Святой земли, а в какую-то Рамаллу! Не раз он ловил себя на мысли: зачем думать о Яэль, ведь она, по словам Яна, пустая халом[74], но сердцу не прикажешь – не стучи напрасно. И Олекса начал дремать, уже неясные очертания будущих снов осыпались на его ресницы, как вдруг он услышал легкие шаги во дворе, потом скрип двери, внутри не было никакх задвижек, кто-то вошел в сарай. Олекса в тревоге подняд голову. Пахнуло сладкими, пьянящими духами. Он сразу узнал – это духи Яэль! А потом ее нежные руки, прерывистое дыхание и шепот:
– Рус, рус… хабек[75] меня… Олекса, ахув[76]…
Олекса, поднимаясь на постели, обнял девушку за тонкий стан, прижал к своей груди, и губы их обжег страстный поцелуй. В голове его с быстротой молнии высекались одна мысль за другой: грех, ведь грех… Грех в орех, а зернышко в рот!.. Нет-нет!.. Испорчу девушку – забьют камнями, как шелудивого пса… Пусть забьют, умирать один раз… Но ее опозорю, ее, чистую, прекрасную, виновную лишь в том, что любит, назовут, как на Руси, срамным словом – блядией… И Олекса, преодолевая себя, разжал объятие.
– Яэль, хавива[77]… милая… нельзя… Яэль… – В его шепоте из еврейских и русских слов бушевал ураган страсти, любви и горя, неподдельного горя и бессилия: держать в руках птицу-счастье и по своей собственной воле отпустить ее.
Его нерешительность передалась и девушке, Яэль отстранилась, потом обняла, вновь поцеловала и легонько оттолкнула его от себя. Ей нравился этот раб, ни на кого не похожий в поселке. Не похожий ни на рыцарей, ни на противных сельджуков, ни на… жениха Матана, пожилого, толстого, с жирными губами, трясущимися, хотя и в золотых перстнях, руками.
72
Хатуна – свадьба (
73
Цорэр – враг (
74
Халом – мечта (
75
Хабек – обними (
76
Ахув – любимый (
77
Хавива – любимая (