Поехали!. Евгения Кретова

своим временем, которое мог бы провести с семьёй.

      Два года они ютились в маленькой квартирке – служебное жильё. Там было тесно, но очень уютно. Оля боролась с цветами, которые на холодных подоконниках совсем не хотели расти, Калугин воевал со щелями в окнах и дверях. Катя первый год боролась с гравитацией, потом с острыми углами и, наконец, со сложными словами. Хорошо, что в любом языке есть несколько очень простых слов: «мама», «папа», «киса».

      Потом они купили дом, который стал для них настоящим раем. Может, потому, что там всегда было тепло, а может, потому, что это было их место. Сложно объяснить это ощущение – «твоё место». Оно внезапно настигает вдруг, когда ты только попадёшь в пространство. Там хорошо, оттуда не хочется уходить.

      Внезапно в молодых людях проснулась страсть к садово-ландшафтным решениям. Калугин выкопал по периметру ручей, который Ольга оформила цветами, сделали лужайку, где могла играть Катя, пристроили беседку, куда вечерами уходили пить чай и болтать о разной чепухе, когда дочь засыпала. Дом стал тем единственным местом во всей вселенной, где всегда хорошо.

      – Второй.

      – Второй на связи.

      – Сообщите показания приборов.

      Калугин услышал серьёзный тон и быстро сфокусировался на экранах.

      – Датчик магнитного поля как будто барахлит.

      – Второй, точнее.

      – Датчик магнитного поля вышел из строя. Показывает нечитаемые символы.

      – Что значит «нечитаемые»?

      – Абракадабра какая-то, Александр Дмитриевич. Не могу точнее.

      – Ясно. Что показывает визуальный осмотр?

      – Всё по-прежнему. В чём дело, Первый?

      – Пока не ясно. Конец связи, Второй.

      Калугин внимательнее пригляделся к ускорителю. В иллюминатор была видна только его небольшая часть. Но на изображениях с камер, которые тоже транслировались на экраны космического аппарата, разглядеть его можно полностью. Ускоритель – огромное сооружение в виде гигантского серебристого кольца – многокилометровой змеёй, подобно уроборосу, олицетворяющему вечность, оно замыкалось ровным кругом. Что же там могло такое произойти?

      – Второй.

      – Второй на связи.

      – Плохая новость. Эксперимент прошёл в штатном режиме, но в результате образовалась антиматерия… Что? Чёрт, Второй, меня слышно?

      – Вас слышу, Первый. Что это значит? Каковы мои действия?

      – Второй, Лёша. Сжигай её к чертям… Это инструкция… он должен…

      – Первый! Первый!

      В эфире повисла тишина. Калугин слышал, что Александр Дмитриевич, руководитель их группы и координатор, с кем-то ругается. Он даже мог понять причину. Одни люди боятся за деньги, другие – за свой успех, Александр Дмитриевич всегда переживал только за людей. Калугин видел, как однажды он всерьёз разбил лицо одному блатному конструктору, который протащил в проект своё новаторское кресло. Ребята несколько недель провели в этих пыточных ложах без возможности сменить позу, после чего закономерно приобрели сложности со здоровьем при возвращении.

      Снова