Ближе, чем ты думаешь. Брэд Паркс

что в его понимании считалось работой.

      Эми снова взглянула на экран. «Даймонд Тракинг». Уоррен Плотц работал в компании «Даймонд Тракинг». А потом…

      Ну конечно. Ведь там же работала и Мелани Баррик.

      Эми взлохматила волосы и почувствовала, как ее пронизывает холод. Ей всегда казалось: как только у нее появится имя, она начнет находить связи между преступником и жертвами, и между самими жертвами – тоже.

      И весьма неожиданным поворотом для нее стало то, что одной из жертв того самого насильника было предъявлено обвинение в хранении наркотиков. Это усложняло дело, поскольку значило: Эми не удастся самостоятельно допросить миссис Баррик.

      Но всему свое время. Сейчас главным было то, что она успешно вышла на Уоррена Плотца. Через три года после того, как она начала свое расследование, работа наконец-то дала плоды.

      Глава 14

      Моя первая ночь в тюрьме напомнила мне пребывание в приюте: тонкий матрац, запах человеческих выделений, шум по ночам, неизбежный, когда в тесном пространстве собирается большая группа людей.

      Когда-то подобный саундтрек меня в самом деле успокаивал: кашель и храп, стон дешевых пружинных матрасов, чье-то бормотание во сне. Но сейчас все эти звуки были просто напоминанием о трудно забывающемся прошлом.

      Если я все же засыпала, это происходило лишь на мгновение, да и то больше напоминало наркоз. А сердце продолжало томиться. Я не переставала думать об Алексе: где же он сейчас? Все ли с ним хорошо? Как мне вернуть его?

      Я так хотела пройтись рукой по его мягким волосам, почувствовать его сладкий детский запах, услышать его прекрасный смех. Он только что научился смеяться, с тех пор прошла максимум пара недель. Смех шел, казалось, из самого его живота, и это был самый совершенный, самый радостный звук в мире. Бен был в восторге от этого и даже пытался сделать запись смеха нашего сына своим рингтоном.

      Услышу ли я когда-нибудь еще этот смех?

      Затем всплыл еще более сложный, еще более запутанный вопрос: кто сказал социальным службам, что я пытаюсь продать своего ребенка? Кто мог додуматься до такого бреда? Кто мог настолько ненавидеть меня? И почему? Все эти детали упрямо не хотели собираться в более или менее связную картину.

      Утром я проснулась – хотя таким словом вряд ли можно было это назвать – около пяти часов. Вскоре я уже сидела перед представителем службы суда Блю Ридж: он должен был дать рекомендацию об освобождении под залог судье, встреча с которым предстояла мне позже в тот же день. И после того, как меня как следует потиранили… Водилось ли за мной ранее что-нибудь криминальное? Как долго я жила в своем районе? Была ли у меня семья? Работа? После этого меня вернули к остальным заключенным.

      На тот момент стрелки часов перевалили за шесть; мои сокамерницы суетились, ходили в ванную, хихикали друг над другом, ссорились по тем или иным причинам.

      Никто не говорил, как мне следует себя вести, но подобный ритм жизни – словно в тех же приютах – был мне хорошо знаком. Я слилась с массой заключенных и весьма преуспела в том, чтобы не пялиться в чужие глаза,