Ближе, чем ты думаешь. Брэд Паркс

когда я сидела вечером совершенно подавленная в своем почти разрушенном доме, заставило меня вернуться почти на год назад – на меня накатили произошедшие тогда события, которые против воли всплыли в моей памяти.

      Это было 8-го марта.

      И происходило все в той самой богом проклятой квартире на первом этаже.

      Все началось с того, что я почувствовала, как, вырвав меня из крепкого сна, мой рот зажала рука в перчатке.

      – Пожалуйста, не кричите, – сказал шепотом кто-то, и шепот этот был одновременно легок, как дуновение ветерка, и в то же время просто кошмарен. – Я не собираюсь делать вам больно.

      В тусклом свете стоявшего неподалеку уличного фонаря, еле проникавшего сквозь жалюзи, я увидела нависшего надо мной человека в лыжной маске. Не прикрытые ей края глаз свидетельствовали, что он – белый. Все остальное – руки, ладони, ноги, шея – было укрыто одеждой.

      Моей первой мыслью было укусить его за руку, пусть даже он заткнет своей перчаткой мой рот. Я могла бы пнуть его как следует, а потом попыталась бы выцарапать ему глаза…

      И тут свободной рукой он поднес к моему лицу мачете. Это был огромный, угрожающе массивный кусок металла длиной не менее восемнадцати дюймов. Лезвие выглядело темным, почти черным. Серебрился только его остро отточенный край, сверкнувший перед моими глазами.

      – Я воспользуюсь им, только если вы меня вынудите, – прошептал он. – Понимаете?

      Я кивнула.

      – Так что, мне нужно сделать вам больно?

      Я покачала головой.

      – Сейчас я уберу руку с вашего рта. Не могли бы вы помолчать, пожалуйста? – Он убрал руку. – Вы же будете хорошей? Можете ответить?

      – Да, – кротко сказала я.

      – Спасибо. А теперь не снимете ли блузку?

      Я подчинилась, но при этом прибегла к технике выживания, которой научилась в детстве. Я изо всех сил попыталась накрепко запереть самую сокровенную часть себя в своем сердце – там, где до нее не дотянется никакое из зол этого мира. Это был трюк, о котором я иногда рассказывала таким же приемышам, как и я сама. И он снова помог мне при нападении этого странного и отвратительного шептуна.

      Впоследствии я долго раздумывала: что случилось бы, если бы я сопротивлялась, пытаясь отбиться? Стоило ли мне кричать в надежде, что это напугает его? Нужно ли было опорожнить на него мочевой пузырь или вызвать в нем раздражение еще каким-нибудь способом? Может быть, стоило пытаться бежать? Но, похоже, я тогда рассудила правильно, несмотря на все эти мысли.

      Он взял мои простыни и сброшенную мной одежду; после этого он исчез в том же окне, через которое и пробрался в дом.

      Когда я окончательно уверилась, что его больше нет в доме, я надела толстовку и джинсы, затем позвонила Бену и спросила, не сможет ли он заглянуть. Тогда я считала его просто знакомым, мы сравнительно недавно начали встречаться. Была некоторая ирония в том, как настойчиво он пытался убедить меня переехать к нему, а я отказывалась, пытаясь сохранить собственную независимость.

      Он пробыл у меня всю ночь, плакал вместе со мной, постоянно говорил, как любит меня, напоминал, что