Гранд. Януш Вишневский

а они свет включают как раз около пяти, чтобы к завтраку все было готово.

      Она вынула из сумки телефон. Несколько сообщений. И ни одного от него. И звонить он не звонил.

      Все сообщения из редакции. А ведь даже ее мать знает, что после полуночи не надо ей писать. Потому что она либо спит, либо пишет, либо занимается любовью. Но этих, в редакции, это совершенно не волнует. Ей поэтому приходится каждые полгода менять номер телефона, в соответствии с корпоративной этикой уведомляя об этом директора. И всякий раз она себя чувствует потом словно пес, спущенный с цепи, но с вшитым за ухом чипом.

      – Вы правы. Уже четверть шестого. А может быть, вы даже знаете, какой сегодня день?

      – Сегодня уже пятница…

      Она встала. Медленно пошла к волнам, бесшумно разливающимся по берегу. Приподняла юбку, заправила ее в трусы и осторожно двинулась дальше. Когда вода коснулась бедер, чуть наклонилась и зачерпнула ее ладонью – полную пригоршню. Умыла лицо. Один раз. Потом второй. Потом еще. И еще. Наклонялась, зачерпывала ладонями утекающую сквозь пальцы воду и терла руками лицо. Снова и снова. Будто под гипнозом. Вдруг перестала, повернулась лицом к пляжу и откинула голову назад. Набегающая волна намочила ей волосы. Расчесывая их пальцами, она побрела на берег.

      – О как. Я, значит, вас, барышня, от дождя защищаю – а она в холодную Балтику полезла. Да еще в одежде! – с укором сказал мужчина, когда она подошла к нему.

      Она прикурила сигарету. Подняла сумку и обувь.

      – Мне нужно было смыть с себя остатки прошлой ночи. А Балтика, кстати, не такая уж холодная, – улыбнулась она и наклонилась, стряхивая воду с волос, – ей хотелось, чтобы капли попали на его голые голени. Ох как хорошо! У нас тут еще немного кислятины осталось, – сказала она, протягивая руку к бутылке, которая торчала в песке между его стопами. – Допьем, пока совсем не рассвело.

      Она отпила небольшой глоток, оставляя ему. Он положил зонтик на песок, поправил свою желтую безрукавку и взял бутылку из ее вытянутой руки.

      – Вас, случайно, не Юлия зовут? – тихо спросил он.

      – Нет. Но очень похоже. Вы со мной позавтракаете?

      – Как это – позавтракаете? – спросил он смущенно.

      – Ну, завтрак… яичница, сосиски, творог, булка с маслом, помидоры, апельсиновый сок и кофе. Позавтракаете? Завтракать в одиночестве нельзя.

      Он смотрел на нее некоторое время, постукивая пальцами по губам. Потом опустил голову и тихо произнес:

      – Я не могу пригласить вас, барышня, на завтрак. У меня нет на это денег. Прошу прощения…

      Она сжала ладони, сдерживая слезы. Кажется, она его расстроила.

      – А почему это обязательно мужчина должен приглашать женщину на завтрак? Вот почему? Потому что так принято?! Почему я не могу пригласить вас на завтрак? Давайте-ка вы не будете строить из себя старосветского пана Убогого, потому что на самом деле…

      – Убожка, – перебил он ее.

      – Вот да. Убожка, я знаю, – закончила она, кусая губу. – Где тут вход в этот