Возвращение пираньи. Александр Бушков

в памяти – само по себе развлечение, с лихвой заменяющее несколько толстых томов Майн Рида или Флеминга. Парочка ухитрилась до сих пор удержаться на троне, ради приличия именуемом президентским креслом, но большинство либо прозябает в изгнании возле швейцарских счетов, либо помимо желания вынуждены были прогуляться к ближайшему фонарному столбу, вопреки первоначальному замыслу дизайнеров наскоро украшенному веревкой. Генерал Асади обитает и поныне на крохотной дачке под Москвой, где все соседи считают его отошедшим от дел азербайджанским торговцем фруктами, генерал Барадж держит роскошный отель в Ла-Валетте, но вот беднягу Иноквати изрешетили из дюжины стволов так, что и хоронить было нечего, полковнику Касему разрядил в спину пистолет собственный адъютант, а генералиссимус Олонго вообще пропал без вести после того, как мятежники ворвались в столицу. Точно известно, что улететь он не успел, последний правительственный самолет «симбы» спалили в ангаре, и пешком выбраться из города ни за что бы не смог, очень уж был приметен, болван восьмипудовый, наставил своих бюстов на каждом перекрестке, а все монеты украсил собственным горделивым профилем…

      Фидель с Раулем, правда, пока что на коне. Недавно в которой-то из английских газет промелькнуло сообщеньице, что одряхлевший Фейроль еще греет косточки на испанских пляжах, а ведь как рвались когда-то «Синие акулы» его вздернуть, сколько трудов приложили… И, что примечательно, каперанг Мазур, некогда вынужденный за всех за них воевать, до сих пор жив-здоров, поскрипывает себе без особых взлетов и особых падений, так что поневоле задумаешься: а стоит ли лезть в вожди, генералиссимусы, отцы нации и светочи континента?

      Словно угадав его мысли – а может, именно так и было, – Кацуба отложил баян, не вставая, дотянулся до блюдечка с регалиями, легонько его встряхнул, так что медали звякнули громко, а легонькие звездочки почти неслышно. И, одержимый, должно быть, той же тягой к философическим раздумьям, громко заключил:

      – Могло быть хуже. Медалюшка на груди лучше креста в головах.

      – Ага, – вяло поддакнул Мазур, поскольку ответить чем-то более умным на эту пошлейшую сентенцию было невозможно. Подумал и добавил: – Ничего нового. В царской армии Станислав с мечами, четвертой степени, таки звался: «На и отвяжись!» Тенденция…

      – Я и говорю, – сказал Кацуба. – Главное, медаль Жукова не всучили. Я ее боюся.

      – Почему?

      – Потому что ленточка у нее в точности повторяет ленточку медали «За поход в Китай», – авторитетно просветил Кацуба. – Точно тебе говорю. Поход девятьсот первого года. Получается некий сюрреализм. Вам купца очередного обезглавить, друг мой?

      – Сделайте милость, – кивнул Мазур.

      Они выпили еще по бутылочке, засим Кацуба растянул мехи и на тот же мотив спел без особой бодрости:

      Ядерный грибок стоит, качается,

      упираясь прямо в небосвод…

      Танки ФРГ, как свечки, плавятся,

      на хрена ж их выпустил завод…

      Мазур, чтобы поддержать честь морского мундира, потянулся