Избранное. Том 7. Детективные повести. Валерий Касаткин

Моисею Михайловичу от этого икается, что он, помощник прокурора, не страдает разными там обсессиями. Виктор поднялся с кровати, подошёл к окну и, устремив взгляд вглубь Вселенной, загадал желание на себя и на Варю. Желание включало в себя три главных фундамента счастливой жизни – здоровье, любовь и красивую волнующую цель впереди, которая заставляет человека двигаться и мечтать.

      – Дорогой, я смотрю, ты размечтался и забыл про меня, – Варя нежно прижалась к парню, – я лично уже желание загадала на наше счастливое будущее. Рассольчику хочешь?

      – Не откажусь, – Виктор хмыкнул, – но это плохая примета начинать год с рассола. Я, пожалуй, выпью молочка. Кстати, я тоже загадал желание на наше счастье.

      – Есть предложение, – Варя кокетливо улыбнулась, – давай пообедаем, а потом оставшуюся часть дня проваляемся в кровати, полентяйничаем, конечно, не забывая про любовь и всё связанное с ней.

      – Это будет самым прекрасным началом нового года.

      Утром Кронов проснулся рано и посмотрел на календарь. Там уже были другие магические цифры 02.01.2001. Виктор, вспомнив психотерапевта Привычкина, послал ему икоту и загадал желание на счастье. В восемь десять помощник прокурора вошёл в кабинет прокурора, поздоровался и занял своё место за столом. За ним уже сидел Самурин с помятым лицом. Привалко осмотрел своих подчинённых, покачал головой и произнёс:

      – Лицо человека – это зеркало его внутреннего содержания, состояния и вчерашнего расслабления.

      – Понял, в чей камень огород, – хмыкнул следователь, – однако сегодня я на работе и утром пил только молоко, хотя другие люди продолжают гулять.

      – Оно и видно, как ты выражаешь мысли, – прокурор кивнул Кронову, – проверим вас, Виктор Васильевич. Готовы ли вы к полноценному исполнению своих обязанностей? Что вам показалось странным в высказывании вашего коллеги?

      Виктор замялся и посмотрел на Самурина.

      – Извините, Александр Дмитриевич, но мне не хотелось бы терять дружбу со столь уважаемым человеком.

      – Говори смело, уважаемый помощник прокурора, ты доказал право на дружбу со мной, – усмехнулся следователь.

      – Коль достигнут консенсус, то тогда скажу, что мои уши слегка подвяли от выражения «в чей камень огород». Я, может быть, сказал бы, в чей огород камень.

      – Я рад, что вы в форме, – Привалко улыбнулся, – и хочу заметить некоторым чисто по-дружески, что мы тоже люди и не совсем другие, а призванные защищать себе подобных от беззакония и злодеев. Хотя, как вам известно, первая неделя нового года и нам даётся на раскачку и планирование движения вперёд, – прокурор посмотрел на Самурина, – и сроки расследования из-за новогодних каникул у других людей, увы, не удлиняются.

      – Понял, в чей огород камень, – заметил следователь.

      – Тогда ты можешь идти на раскачку, а мы с Кроновым обсудим один вопрос.

      Самурин помахал рукой и удалился. Привалко прищурил глаза