Я – ведьма. Елена Кузьменкова

вздохнула и открыла глаза.

      – В запретном месте стирала. Там кувшинки желтые растут.

      Старушка торопливо закивала:

      – Да, да, она цветы эти и домой принесла. Говорит больно красивые. Только они и часу не простояли, почернели.

      – Это русалкина заводь, и цветы – желтые кувшинки. Там нельзя купаться и стирать, и цветы эти брать нельзя. Девочка ведь с ней была?

      – С ней. – женщина вновь заплакала – Что же делать?

      – Не плачь. – я положила ей руку на плечо. – Задобрить русалок надо. Пусть невестка сходит на луг и сплетет венок из полевых цветов. Придет к заводи, опустит венок в воду и попросит прощения.

      – А внучка? – старушка зашмыгала носом.

      – Русалки простят, и внучка очнется.

      – А простят?

      Я пожала плечами.

      – Они не злые. Простят. Но торопись, это надо сделать сегодня до захода солнца. Иначе ночью девочка к русалкам уйдет.

      Пожилая женщина вскрикнула и вскочила. Лицо ее побледнело.

      – Тогда я побегу. Спасибо, милая. Вот это тебе. – она вынула из мешка, который у нее был с собой, горшочек с медом и торопливо протянула мне. Я приняла подношение.

      – Только бы мне успеть, ноги старые, я сюда-то с рассвета шла.

      Я взяла ее палку в свои руки и стукнула несколько раз о свой порог, потом вернула слегка ошеломленной гостье.

      – Держи, теперь быстрее дойдешь. И спина болеть не будет.

      Глаза старушки вспыхнули искренней благодарностью.

      – Благослови тебя Бог, детка – начала она, потом осеклась и замолчала.

      – Поспешите. – я развернулась к ней спиной и вошла в дом. Скоро ее присутствие перестало ощущаться.

      Вторая посетительница пришла ближе к обеду. Я полола грядку с капустой, когда почувствовала ее. Хотя ее было слышно и без магии. Полноватая женщина лет пятидесяти, с круглым румяным лицом и светлыми слегка наивными глазами – это была мать молодого кузнеца из самой ближней деревни. Я много раз видела ее, когда покупала всякие хозяйственные мелочи у ее сына. Она шла, громко разговаривая сама с собой.

      – Боже, прости меня, я ж не хотела. Но что делать-то? Другого выхода то нет. Так ведь и останется, так и останется. Ничего я отмолю потом, отмолю. Дай Бог, чтоб помогло. Дай бог.

      Немало позабавленная этим противоречивым монологом, я вышла навстречу. Увидев меня, женщина широко улыбнулась и всплеснула руками:

      – А вот и вы! —на ее лице цвело радостное удивление, словно я была ее хорошей подругой, которую она случайно встретила на площади в базарный день.

      – Только вы и сможете мне помочь. – начала она без предисловий, едва дождавшись от меня приветственного кивка. – У меня такое горе, такое горе.

      Она картинно вздохнула, кинула на меня мимолетный взгляд, оценивающий степень моей заинтересованности и готовности сочувствовать. Я терпеливо ждала продолжения. В ее ауре не было следов болезней или лишений, лишь легкое