Письмо. Вячеслав Николаевич Мирошников

теста, наполовину разделяет зажаренная и горькая котлета, с особым горелым привкусом.

      Выйдя из аэропорта, я направился к первому такси, ожидавшего своих пассажиров. Водитель, увидев, что я иду к его машине, сразу же вышел в мою сторону, взял мою большую сумку и, не раздумывая ни секунды, уложил её в багаж.

      – Куда едим? – Проговорил он стандартную фразу, которую повторял много раз в день.

      – Перекрёсток улиц Тинкап-Драйв и Флореста-стрит.

      – Ваши родственники, наверное, к приезду гостя приготовили утку с яблоками и хорошей бутылочкой виски? Ведь в самолётах всё равно не кормят так, как дома!

      – Наверное. – Ответил я короткой фразой, стараясь не цеплять той темы, ради которой мне пришлось проделать столь длинный путь. Я вдохнул свежий воздух, у которого был свой запах и который очень сильно отличался от городского. – Красота. Я себя чувствую здесь, словно в Раю!

      – Рай, это вечная осень! – Утвердительно проговорил таксист, не соглашаясь со мной.

      – Кому как, – ответил я, пытаясь не спорить с ним.

      – Я в этом просто уверен! – Настаивал мужчина на своём.

      4

      Мы сели в машину и сразу же выехали на Запад-Фронтедж-роуд, с которого повернули на Запад-Томичи-авеню а оттуда на Север-Бульвар-стрит. Дальше мы всё время ехали по прямой, пока не упёрлись в перекрёсток улицы Тинкап-Драйв. Водитель за всё это время не проронил ни слова, а только лишь слушал радио и в некоторых местах посвистывал в тон мелодии. Я смотрел в окно, восстанавливая в своей памяти улицы и дома, мимо которых когда-то уже проезжал. Жизнь сложилась так, что в Ганнисон у тёти Ханны и дяди Рональдо я был всего лишь один раз, и то, только потому, что они настаивали, чтобы я к ним приехал хоть раз в жизни. Их слова были словно пророческими, и второй раз я ехал в тот дом, в котором уже никого не было. Сейчас в какой-то степени мне было даже стыдно, что я не навещал их. Я был занят собой, позабыв тех, кто был мне близок, в то время, как тётя Ханна переживала за меня, надеясь, что у меня нет на них обид. Наверное, они часто рассматривали фото, где мы были на рыбалке, в доме, в парке Чармар, расположенный на перекрёстке улиц Палисейд-авеню и Тинкап-Драйв. Те две недели, которые мы провели вместе, пролетели как три дня. Они хотели, чтобы я задержался ещё хотя бы на неделю, а я спешил в аэропорт, стараясь, как можно быстрее вернуться домой и с головой окунутся в привычную суету. Только теперь я понимал, что невероятно мало был с ними.

      Дядя Рональдо, которого все называли коротко, Рон, всё время хотел, чтобы я остался в Ганнисон. Особенно он обрадовался, когда увидел меня с Руни. Моя встреча с Руни была похожа на удар молнии, которая в секунду поразила наши сердца. Её взгляд замер на мне, и я сразу ощутил, что не могу отвести от неё своих глаз. Она была прекрасна и по-настоящему хороша. Уже на второй день нашей встречи мы укатили как можно дальше от Ганнисона, чтобы уединиться