Последняя жемчужина. Ганс Христиан Андерсен

и первоцвет, и ландыши, и лесная вероника, и нежный трехлистник, – да всех и не перечесть!

      Опираясь на протянутую проволоку, рос целый ряд французских карликовых груш. Благодаря обилию солнца и хорошему уходу они стали давать такие же крупные сочные плоды, как и у себя на родине.

      Там, где были прежде большие старые деревья, садовник поставил высокий шест, на котором гордо развевался национальный флаг, а рядом – другой шест, обвитый летом и осенью хмелем и душистыми цветами.

      К этому шесту зимой садовник привязывал, как-то велось из глубокой старины, овсяный необмолоченный сноп, чтобы было чем полакомиться птицам небесным в Рождественский праздник.

      – Наш Ларсен вдается на старости лет в сентиментальность! – говорили господа. – Ну, да Бог с ним, он нам верный и преданный слуга.

      На новый год в одном из столичных иллюстрированных изданий был помещен рисунок, изображавший старую господскую усадьбу. На этом рисунке можно было видеть шест с флагом и шест с овсяным снопом, предназначенным для рождественского угощения птичек. Под рисунком была помещена заметка, в которой приветствовались прекрасная мысль вернуться к забытому обычаю, столь характерному для старинной помещичьей усадьбы.

      – Удивительно, что ни сделает этот Ларсен, сейчас об этом начинают во все трубы трубить! – сказали господа. – Счастливчик! Право, уж не гордиться ли нам, что у нас такой слуга!

      Но они и не думали гордиться. Они сознавали, что они господа и вольны отказать Ларсену, когда захотят. Но, разумеется, они ему не отказывали, – они, ведь, были добрые господа; таких добрых господ к счастью разных Ларсенов немало на белом свете.

      Такова история о «садовнике и господах».

      Поразмыслите-ка над нею в свободную минутку.

      Сидень

      В старинной барской усадьбе жили молодые помещики, добрые славные господа. Люди они были счастливые и богатые, любили сами весело пожить, и бедным помогали, сколько могли – им хотелось всех видеть вокруг себя веселыми и довольными.

      В сочельник в огромном зале рыцарского замка зажигалась роскошно убранная елка. В камине ярко горел огонь, а рамки старых картин были обвиты гирляндами из еловых ветвей. Съезжались гости; в зале гремела музыка и танцевали веселые пары.

      А перед тем рождественский праздник справляли в людской. Там тоже красовалась большая елка, вся разукрашенная белыми и красными свечами, национальными флагами, вырезанными из разноцветной бумаги лебедями и сеточками с лакомствами.

      На елку приглашалась вся бедная деревенская детвора с матерями. Матерей интересовала не столько елка, сколько стол с рождественскими подарками: бумажными и шерстяными материями, платьицами и штанишками. На них-то заглядывались матери, а с ними и дети постарше, и только самые крошки тянулись ручонками к свечкам, мишуре и пестрым флагам.

      Вся эта публика собиралась после полудня и угощалась рождественской кашей и жареным гусем с красной капустой.