2070. Olga Vel

… – стоящая рядом женщина закрыла уши ладонями своей семилетней дочери и возмущённо воскликнула:

      – Здесь же дети! Следите за языком!

      – О, вы со мной не согласны? – накинулся на неё Александр Петрович. – Вас, моя дорогая, устраивает, что нас заклеймили, как скот?

      – Ничуть, – горячо возразила женщина, обнимая за плечи дочь, – поверьте, я бы этой гадине глаза выцарапала бы. И все патлы повыдёргивала, а потом всю бы украсила этими браслетами. Но мы проиграли, – голос её дрогнул, и она шмыгнула носом, – проиграли, как не больно это признавать. Мы столько лет не брали в руки оружие, надеясь, что оно нам не понадобится. Никто ведь не предполагал, что произойдёт подобное вторжение на Землю.

      – Но зачем нас сейчас согнали сюда? – слабым голосом произнесла Зинаида Андреевна.

      – Может, дадут дальнейшие указания, – произнёс я. – Или же позволят сходить за продуктами.

      – Было бы неплохо, – отозвался Александр Петрович. – У меня остался несчастный пакет гречневой крупы и немного соли.

      – Да вы богач, – с завистью произнесла Надежда Маратовна.

      В этот момент на лестнице показалась рыжеволосая девушка. Внезапно я подумал, а есть ли у неё имя. И ответ я получил практически сразу.

      – Тишина. За нарушение молчания – наказание. Обращаться ко мне Узза. Теперь я здесь главная. Сейчас вы оставляете детей здесь, а сами выходите и строитесь во дворе. У вас две минуты.

      Узза хмуро наблюдала за нами. Казалось, что ей не нравится происходящее и она бы с радостью сбежала отсюда. Тут мой взгляд остановился на её правом бедре: из кобуры торчал пистолет. Я плохо представлял, как с ним обращаться, но всё-таки оружие в руках могло дать преимущество. Неожиданно Узза выхватила пистолет и направила на меня.

      – Время, – раздался тихий голос.

      Я поспешил выйти на улицу. Погода испортилась, моросил дождь, а на солнце не было ни намёка. Кораблей Иных стало заметно меньше, и мы отчётливо видели небо, затянутое серыми тучами. В память пришло воспоминание из раннего детства, когда мир только-только начал возрождаться: разрушенные дома, слякоть и грязь на дорогах, всё в мерзких серых оттенках, от которых становилось холодно и тоскливо. Я тогда жил с родителями на окраине города, в одном из уцелевших домов. Рядом с ним находился завод, из труб которого почти круглые сутки выплёвывался чёрный дым. Тогда мои родители ещё не верили, что Рай на Земле возможен, и это чувство безысходности словно протянулось сквозь все эти года и опутало меня своей сетью. Уж лучше бы Узза меня пристрелила.

      Я встал в шеренгу рядом с Алексеем, пятидесятилетним отцом пяти детей. Тот всё оглядывался на двери парадной в надежде увидеть хоть краем глаза своих сыновей.

      – Что с ними сделают, как думаете? – взволнованно обратился он ко мне.

      – Не знаю, – честно ответил я. – Может, и делать ничего не будут, просто отведут обратно в квартиры. Сейчас меня больше волнует, что сделают с нами.

      – Эгоист! – выплюнул Алексей. – Сразу видно, что бездетный.

      Я