Московская битва. Людские потери Красной армии и вермахта. Мифы и реальность. Владимир Литвиненко

прибыть в войска фронтов. Эту не значившуюся в списках войск часть маршевого пополнения (ее численность, возможно, достигала 100 тыс. чел. и более) Кривошеев Г. Ф. в потери Красной армии не включал.

      Наконец, в-шестых, часть попавших в окружение, но избежавших плена красноармейцев, либо плененных, но отпущенных немцами красноармейцев[14], оставалась на оккупированной территории и вновь была призвана в Красную армию после освобождения оккупированной территории. Точное число таких пленных и пропавших без вести установить невозможно, но, видимо, оно исчисляется десятками тысяч человек.

      Все перечисленное требует дополнительных исследований, но вполне очевидно, что потери советских войск на московском направлении в октябре – ноябре 1941 года Михалевым С. Н. завышены не менее чем на 100–150 тыс. чел. (а возможно и больше): т. е. общие потери Красной армии в Московской оборонительной операции ориентировочно можно оценить в 800–850 тыс. чел.

      Отметим, что завышение потерь Красной армии в Московской оборонительной операции приводит к чрезмерно заниженным оценкам действий советских войск в октябре 1941 года. Так, Лопуховский Л. Н. и Кавалерчик Б. К. в статье «Когда мы узнаем реальную цену разгрома гитлеровской Германии?» (сборник «Умылись кровью?») крайне негативно оценили действия Красной армии в Вяземской и Брянской оборонительных операциях: «…в ходе операции «Тайфун» немцам удалось обрушить советский фронт обороны на Западном стратегическом направлении, окружить и разгромить основные силы трех фронтов», «… наши войска в первой половине октября потерпели сокрушительное поражение…».

      Немецкие историки и генералы вермахта, непосредственно участвовавшие в Московской битве, существенно сдержаннее оценивают результаты брянского и вяземского «котлов». Клаус Рейнгардт, например, в книге «Поворот под Москвой» сообщает, что «…12 октября северо-восточнее Брянска было окончательно замкнуто кольцо окружения вокруг северной части группировки противника. Однако значительным силам советских войск еще 8 октября удалось прорваться и, несмотря на большие потери (был ранен и командующий фронтом Еременко), 12, 13 и 14 октября выйти из окружения…». Брянский «котел», отмечает Клаус Рейнгардт, «…оттянул на себя до конца октября основные силы 2-й общевойсковой и 2-й танковой армий. По немецким данным, бои в этом котле официально закончились 19 октября. В действительности они продолжались до 23 октября, то есть до прорыва из окружения 3-й и 50-й советских армий… Советские войска, которые 22 и 23 октября прорвали немецкие позиции и в соответствии с приказом Еременко вышли на рубеж Белев, Фатеж, своим сопротивлением в решающей степени парализовали наступление южного крыла группы армий «Центр» и не позволили организовать быстрое преследование. Бои в брянском котле не принесли немцам желаемого успеха».

      О вяземском «котле» Клаус. Рейнгардт пишет следующее: «…Только 7 октября 10-я танковая дивизия 3-й танковой группы соединилась с 7-й танковой дивизией 4-й танковой

14

25 июля 1941 года был издан приказ генерал-квартирмейстера вермахта от № 11/4590 об освобождении советских военнопленных ряда национальностей (немцев Поволжья, прибалтов, украинцев, а затем и белорусов). Этот приказ действовал до середины ноября 1941 года – распоряжением ОКВ № 3900 от 13 ноября 1941 года дальнейшее действие приказа было приостановлено. Всего в этот период освобождено 318 770 чел. В дальнейшем из плена освобождались, главным образом, лица, которые вступали в полицию, в добровольческие, охранные и вспомогательные формирования вермахта.