Keep out. Игорь Святкин

нормальной девушки. Лично мне полюбить практически невозможно. Я слишком сложная особа. И прежде чем я скажу сама себе, что люблю, пройдет вечность. А мы, люди, не вечны. Вот так. Мне было приятно находиться рядом с Мартином. Всю жизнь свою узнавать его. Ощущала защиту что ли, нить взаимопонимания. Всегда находила в нем что-то особенное, свое, родное. Нам даже не стоило порою и разговаривать, чтобы ощущать теплоту общения. Сердечная привязанность – считала.

      Но не о том думаю. Я же вспоминала о том, как было весело раньше. Сейчас, спустя четыре года, всё не так. Резкие перепады настроения случаются по несколько раз на день. Прям, как у Альмы. Может, мы насмотрелись? Дура я. Да? Не об этом надо думать. Не об этом? Ты права. Хотя мне всего лишь шестнадцать лет. Ведь, как говорится, надо думать о будущем. А дальше что? Мечтать о том, что кто-то придет и сделает меня счастливой? А если мое счастье за углом, но я не могу никак до него дотянуться? Что мне делать? Опять я об этом думаю! Не стоило мне тогда говорить ему те слова в Канаде. Рано. Но это правда! Неужели всё, что случилось, было просто так – лишь частью случившегося прошлого, которое уже не вернуть? Нет, нет! Как же, как же! Я не верю. Это не правда. А почему мы до сих пор друзья? Почему он еще здесь, почему опять плачет из-за этой куклы? Что за глупости у него в голове? Может, сказать ему, что Келли Сэд лишь исполняла роль Альмы, а не была точно таким человеком? Исполняла – верно. Но я это уже говорила. А вдруг он и правда ее любит? (Особенно из-за внешности. Внешность, внешность!) А если бы я так влюбилась в актера какого-нибудь? Болтала бы глупости, мечтала бы с ним встретиться? Наверное, ему было бы все равно. Какая я дурочка! Какое ему до меня дело? Он меня не любит. Нет-нет, вздор! А сейчас я здесь, но меня здесь нет. Что же ему сказать, когда он меня заметит? Или самой войти? Что же сказать? Думай!»

      Марти добавил громкости в телевизоре:

      – Всегда у вас так тихо? – Да, сегодня затишье. – Когда? Утром? – Пожалуй. – В понедельник? – Ну, в некотором роде. – Весной? – В восьмидесятые годы.

      (Он смотрел «Детективное агентство «Лунный свет»»).

      «Я лучше уйду, пока он меня не заметил», – прошептала Розалита.

      Глава 8. Розалита Хьюз

      У нее голубые глаза и светлые вьющиеся волосы. У нее ямочки на щеках, когда она улыбается. Она стройная.

      Она из тех, кто бродит по полям в цветочном платье; из тех, кто любит поэзию классиков; из тех, кто так мил и обворожителен, что при первой же встрече просишь венчанья. Впрочем, ирония неудачная.

      Как Элиза, цветочница из пьесы Бернарда Шоу, она же – прекрасная леди, моя Роззи может сказать так: «Не стану я учиться свободному поведению: я не какая-нибудь, я девушка порядочная». Да, да, та самая женственная Одри Хепберн! Одри, которая мчится на велосипеде за город. Вся в поту и пыли.

      Я проходил мимо ее дома. Он заметен издали, сребрится крышею своей. А вблизи выглядит откровенно уставшим: истинные его краски поблекли, яркие цвета потемнели. Не симметричен как-то. Много воды