Дети города. Рита Харьковская

на спинку шезлонга, зная, что заплыв друга продлится как минимум полчаса, надела солнцезащитные очки и задумалась, анализируя свои чувства к тому, кто только что сидел рядом, пытаясь дать им название и хоть как-то обозначить для самой себя.

      Они снова встретились чуть больше полугода тому. К этому моменту Стелла, незадолго до этого расставшаяся с очередным ухажером, была свободна и, не обремененная излишними условностями, решила немного развлечься в обществе бывшего одноклассника.

      Правда, это «немного» как-то затянулось. Дни переросли в недели, недели в месяцы, а она все так же продолжала встречаться с юношей чуть ли не каждый день, ловя себя на мысли, что скучает по нему, если в этот день по какой-то причине свидание не состоялось.

      Валерчик признался ей в любви спустя месяц. Он все говорил и говорил, описывая свои чувства, превознося до небес её красоту и сексуальность, рассказывая, что девушки, лучше, чем Стелла нет во всем мире.

      Она слушала, улыбалась и была несказанно рада, что не услышала в конце признания само-собой разумеющегося вопроса: а любит ли Стелла его?

      Потому как ответа на этот вопрос у Стеллы не было.

      Потому как – какая, к черту, любовь? Что оно такое – эта любовь? Им хорошо в постели, и он, Валерчик, такой забавный, такой добрый и ласковый. Но ведь это совсем не любовь? Ведь правда?

      Стелла с удовольствием с ним встречается, любит ходить вместе по ресторанам и барам, когда этого хочется. Правда, подобные вылазки случаются не часто, потому как рестораны и бары – удовольствие не из дешевых, а курсантской стипендии и тех карманных денег, которые выдаются его мамой, Анной Федоровной, на ежедневный разгуляй явно не достаточно. Конечно, Стелла вполне могла бы оплачивать развлечения самостоятельно. С недавних пор, денег у неё было более, чем достаточно, но она прекрасно понимала, что обидит и оскорбит юношу, едва достанет кошелек, чтобы заплатить за ужин в ресторане. Не тот он человек, чтобы позволить женщине оплачивать увеселения. Не то воспитание и не та семья, в которой он вырос.

      При воспоминании о семье Валерчика, Стелла нахмурилась.

      Вот что за люди такие?! Мама на хорошем счету в Пароходстве, да и должность занимает немалую, папа на китобазе всю жизнь отработал, а живут в зачуханной хрущобе в спальном районе города. Словно нет бабла, чтобы что-то поприличнее купить. Хотя, может и нет.

      Когда однажды ночью папа Стеллы увидел Валерчика, выходящего из комнаты дочери, поманив её в кухню, поинтересовался, давно ли этот юноша «радует» по ночам дочурку, и как долго этот «радостный процесс» будет продолжаться?

      Стела пожала плечами:

      – Тебе-то что? Я же не интересуюсь, чьи простыни ты выглаживаешь боками, пока мамочка дрыхнет в гордом одиночестве?

      – Да, в общем-то, ничего. Просто не вздумай посвящать этого мальчишку в наши дела.

      – Ничего подобного я делать не собиралась. Но коль скоро ты поднял эту тему, объяснись, не сочти за труд.

      – Объясню, – вздохнул Стас, – вообще-то, семья у этого юноши хорошая. Но слишком уж они правильные. Вон Анну возьми: на такой должности такие дела можно