Русская рулетка. Валерий Николаевич Ковалев

и уставился в пространство.

      – Кто рекомендует? – обратился к ворам Могила.

      – Я, – приподнял руку, один, по кличке Кумпол.

      – Рассказывай.

      – Боксер правильный вор, чтит наш закон и имеет две ходки. Его братва исправно платит в общак, так что достоен короноваться.

      – Вторая рекомендация? – поинтересовался один из сидевших за столом законников.

      – Из последней зоны, где Боксер тянул срок, пришла малява* от Луки, – неторопливо сказал Колючий. – Вел там себя достойно, в актив не входил, был в отрицалове*.

      – Может у кого есть предъявы? – оглядел сходку Могила. Их не оказалось. Тогда самый старый из воров – Грач, торжественно объявил Боксера коронованным и дал наказ чтить воровской закон. На что, встав, тот ответил клятвой.

      – Хиляй к нам, – сделал радушный жест дед Хасан, и Боксер переместился туда вместе со стулом.

      – Ну что? – откинулся на спинку своего Могила. – Толковище окончено, прошу участников подкрепиться, чем Бог послал.

      Все встали и, соблюдая очередность, вышли из зала, направившись по мягкому паласу коридора на открытую веранду. Она тянулась вдоль тыльной части ресторана, с видом на сосновый бор, в котором звонко рассыпал дробь дятел.

      – Ну, прям, как у Репина, «Утро в лесу», – сказал кто-то из авторитетов.

      – Какого Репина? Шишкина, тундра, – поправил второй. Слышавшие рассмеялись, а потом все расселись за накрытые столы (каждый на четверых), с холодными закусками и бодрящими напитками. Для начала помянули безвременно усопших, затем выпили за присутствующих, а когда официанты разнесли горячее, возникли разговоры по интересам. Одни вспоминали былые дела и корешей, тянувших срок в зонах, другие бардак в стране, который всем был на руку.

      Когда блюда переменили, к столику, за которым сидели Могила с Дедом Хасаном, Грач и еще один законник, подошел человек из охраны, наклонившись, что-то сообщил. Те благосклонно кивнули, страж удалился, а спустя пару минут, на веранде возникли рослый, полноватый человек, в светлом костюме и очках, в сопровождении еще нескольких, встреченный одобрительным гулом.

      – Мир вашему дому, – приложил он к груди руку, группа поднялась на невысокую эстраду. Там, на штанге, висел микрофон, блестели синтезатор с гитарами и ударная установка. Сопровождавшие, взяв инструменты, заняли свои места, а рослый выдернул из держателя микрофон. Потом в воздухе возник негромкий, со звуками флейты проигрыш, а за ним неспешный речитатив

      Весна опять пришла и лучики тепла,

      Доверчиво глядят в мое окно,

      Опять защемит грудь и в душу влезет грусть,

      По памяти пойдет со мной

      глубоким баритоном, почти проговаривал исполнитель слова песни. Далее последовал столь же задушевный куплет, а после взрывной, набирающий силу припев

      Владимирский централ – ветер северный

      Этапом из Твери – зла немеренно

      Лежит на сердце тяжкий груз.

      Владимирский централ – ветер северный

      Когда