Образцы народной литературы северных тюркских племен. Часть VII. Наречия Крымского полуострова (прозаические нарративы). Василий Васильевич Радлов

реальной жизни, которые изображает сказка. Перед нами проходят падишахи, ханы, беи, купцы, дровосеки, охотники, пастухи, демонстрируя разнообразие человеческих характеров и чувств.

      Падишах, он же хан, как и во всякой сказке, изображается довольно шаблонно. Нужно объяснить, почему в текстах чаще используется слово «падишах», а не «хан». Во-первых, во многих сказках действие разворачивается в Османской империи. Во-вторых, волшебная сказка склонна использовать обобщенное название «падишах» в значении «правитель». Слово «хан» встречается в легендах, богатырских и бытовых сказках, которые более историчны (№ 9, 49, 60, 63, 66, 67). Однако нужно учитывать, что не всегда хан крымский, иногда речь идет о казахском правителе (№ 49, 63, 66).

      Визирь – чаще всего лукавый царедворец и тайный злодей, а не верный советник падишаха. Кадий (мусульманский судья) обычно упоминается без всякой дальнейшей характеристики.

      Довольно ярко обрисовано в сказках мусульманское духовенство: имам, муэззин. Что касается «духа ислама», то при всяких жизненных обстоятельствах сказочные герои исполняют все мусульманские обряды: здороваются по известной мусульманской формуле в форме селяма; ходят в мечеть; совершают омовение и намаз, перед началом дела произносят формулу бисмиллях («во имя Аллаха»); совершают паломничество в Мекку.

      Крымская специфика

      Невозможно понять, откуда просочился в Крым тот или иной сказочный мотив. Полуостров находился в центре торговых путей и военных столкновений, поэтому сюжеты отдельных крымских сказок схожи с сюжетами мирового фольклора. В этой статье мы отказываемся от подобных сопоставлений, а также от сравнения крымскотатарских сказок со сказками других тюркских народов, так как это тема для отдельного исследования. Однако возникает закономерный вопрос: что делает эти тексты специфически крымскими?

      В сказках наблюдается переплетение фантастических и реальных элементов. Наряду с упоминанием вымышленных сказочных стран (Чинмачин) или неопределенных сказочных мест, «куда птица не долетит, змея не доползет», мы находим и названия вполне реальных городов: Старый Крым, Стамбул, Эрзурум, Бурса, Багдад, Алеппо, Дамаск. Для большей достоверности в сказке могут приводиться и названия реальных деревень. Так, например, в волшебной сказке «Младший сын падишаха» фигурирует южнобережная топонимика: Кючюк Ламбат, Дегирмен, Партенит, Куркюлет, Кызылташ, Гурзуф, Алушта и Никита.

      Если говорить о пространстве, в котором развиваются сказочные события, мы также заметили крымскую специфику. Обычно в сказках все плохое, что случается с героем, происходит в горах. В крымском фольклоре, помимо гор, опасным местом является степь. Мифологизация крымских степей хорошо описана в легенде «Евпаторийские степи» (Шуф, 1895: 121–171). Степь, как враждебное человеку пространство, противопоставляется в сказках населенной местности, создавая оппозиции «далекий – близкий», «чужой – свой», «природа – культура». Это объясняется