Непостижима и щедра. Александр Ефимович Каминский

соперничество? – Макс выжидающе, с надеждой пристально посмотрел на собеседника.

      – В темнице вроде я, а переговоры о капитуляции ведёшь ты, – попытался пошутить Джереми, но его размышления о новой игре быстро прервались появлением в камере юной девушки, которую он неоднократно видел в своих тяжёлых снах этажом выше.

      – Вам не стоит принимать доброту за слабость! Это очень обманчивое ощущение! – произнесла ровным голосом девушка в белоснежном комбинезоне, и от её слов, равно как и от неожиданного и необъяснимого появления в камере, Джереми стало не по себе.

      – Джереми, с радостью спешу тебе представить мою дочь и по совместительству нового главу корпорации – Ливи! – Макс с восторгом посмотрел на девушку.

      – Кажется, я многое пропустил за пару лет?! – в задумчивости, уставившись на девушку, произнёс Джереми. – А я-то думал, что чудеса закончились в детстве!

      – Ты прав! Она чудесна! – согласился с ним Макс, с улыбкой продолжая смотреть на дочь.

      – Вы почти на самом верху пирамиды, которую мы называем исправительной, – безулыбки, строгим голосом пояснила Ливи, обращаясь к Джереми. – И, чтобы не закончить свои дни в одиночестве, вам придётся пройти весь путь вниз «от крыши и до холла первого этажа». Вы непременно очистите свой внутренний мир ежедневными медитациями, которые обязательны для всех жильцов пирамиды. И спешу напомнить о том, что ваши мысли являются откровением для меня. Поэтому, во избежание возвращения в капсулу этажом выше, не рекомендую затевать новых интриг и строить очередные планы мести! Надолго не прощаюсь и не сомневаюсь, что у вас всё получится! – закончила разъяснительную беседу с Джереми Ливи, после чего обратилась уже к Максу, намекая ему о скором завершении его визита. – Нам пора, пап! – после этих слов её физическая оболочка тут же исчезла, напоследок закружившись вихрем, словно облако дыма от дуновения лёгкого ветерка.

      – Строга, но справедлива! – попытался пошутить Джереми. – Но что я тебе рассказываю, у неё и папа шуток никогда не понимал, – грустно подытожил он. Макс тем временем поднялся с кресла и, не обращая внимания на колкости Джереми, протянул тому руку для рукопожатия.

      – Прости, друг! – неожиданно произнёс Макс. – Ведь в том, что случилась с тобою, с нами, есть и моя вина, – он говорил поразительно искренним голосом, глядя прямо в глаза Джереми. – Я не смогу вернуть тебе прежнюю жизнь, равно как и твою корпорацию, но в моих силах предложить тебе новую жизнь здесь, рядом с нами. И, возможно, окунувшись в неё, ты когда-нибудь сможешь простить меня? – добавил гость, так и не дождавшись ответного рукопожатия от молча и неподвижно сидящего Джереми. Макс повернулся и пошёл к выходу из камеры, на выходе из которой он на прощание добавил: – Если не можешь простить меня, то хотя бы попытайся простить себя. Отпусти все обиды, друг!

* * *

      Чуть позже. Аналогичная небольшая камера по соседству с камерой Джереми.

      – Здравствуй, пап! – знакомый голос, словно молнией, поразил слух, заставив