Планета грибов. Елена Чижова

Петрович. Сейчас проверю.

      Оглядев стол, заваленный рукописями, редактор вернулся к теме разговора:

      – И что это даст?

      – Как – что? – он старался говорить настойчиво. – Тем самым мы избежим ошибок, не введем в заблуждение читателей.

      Секретарша явилась снова:

      – Салфеток нету. Только это, – протянула рулон туалетной бумаги. – Хотите, схожу в магазин.

      – Не надо. Идите работайте, – главный редактор отмотал и с удовольствием высморкался. – Я так и не понял: что это даст?

      Он попытался объяснить:

      – Нельзя идти поперек смысла. В конце концов, мы живем в двадцать первом веке. У любого мало-мальски образованного читателя возникнут претензии. Мы обязаны хоть как-то соответствовать…

      Собеседник, мучимый насморком, слушал невнимательно.

      – При чем тут образованные? Серия изначально рассчитана на… – видимо, затруднившись с точным определением, редактор понизил голос. – О, господи! А-апчхи!

      – Будьте здоровы, – он откликнулся вежливо и обежал глазами стены. На задней, под портретами правящего тандема – они, в свою очередь, располагались под иконой Богородицы, – висели фирменные календари. Их выпускали ежегодно в представительских целях. Правую стену – еще недавно, кажется, года три назад, она пустовала – украшали старые плакаты с логотипом прежнего издательства, на фундаменте которого выросло нынешнее. После ремонта кабинет главного редактора оформили в ностальгическом ключе. – Вы должны понять и меня. Переводчик не имеет права нести отсебятину. Его задача – довести до читателя именно то, что автор имел в виду. Иначе… – он придал голосу оттенок серьезности, – может возникнуть скандал. Международный.

      – Лишь бы не внутренний, – его собеседник оттопырил большой палец, но ткнул не в икону и даже не в портреты, а куда-то в угол, где висел выцветший плакат. Напрягая глаза, он разобрал цифры: 1975. – С заграницей мы как-нибудь справимся. Нехай клевещут. Нам, как говорится, не привыкать.

      – Но ведь… Есть же права автора, – он покосился на телефон, будто ожидая, что автор или его агент, узнав о существе спора, каким-то чудом объявятся – позвонят.

      Судя по тому, что главный редактор сморщился, мысль о защите прав иностранного автора не показалась ему конструктивной:

      – Кто он нам, этот ваш автор? Может, он вообще умер.

      – Но я-то?.. Дело и во мне, – он хотел объяснить, что переводчик является полномочным представителем автора в той культуре, на языке которой он делает свою работу.

      Но главный редактор его не слушал:

      – Этот ваш… как его… – он щелкнул пальцами, вспоминая имя. – Не Стейнбек. Не Йэн Макьюэн… И даже, господи прости, не Бэнкс. Мне казалось, уж вы-то, с вашей квалификацией, как никто понимаете. Мы выпускаем чтиво. Вто-ро-сорт-ное… – выговорил четко. – Так что поверьте мне: не надо мудрить.

      Слово, произнесенное по слогам, впилось жалом в сердце:

      – Я работаю добросовестно. Свою работу я подписываю