Вилла с видом на Везувий (Сиротки). Ефим Гальперин

уже по просторам Украины. На повороте с крыши машины слетает кресло – каталка. Останавливаются. Но кресло летит вниз с горы.

      – Ну, и кому оно надо будет после такого полёта? – констатирует Маруся.

      Трогаются. Бежит за окнами автомобиля уже родная украинская природа.

      – Остановимся – говорит Николай.

      – Чего?

      – Дед пить хочет.

      Поят деда из ложечки. Снова едут.

      – Остановимся.

      – ?!

      – Надо Деда на горшок сажать.

      – Так вроде ж не пахнет.

      – Ну, тогда уже поздно будет. Чувствую, самое время высаживать.

      Стоит машина на обочине. Старик на стульчаке с важным видом. Птички поют.

Италия. Выпуски телевизионных новостей.

      «Новые детали в деле об исчезновении» тараторят нервно дикторы разных каналов.

      К уже виденным эпизодам – осмотр полицией виллы, пролома в парапете, фото Старика и синьора Чезаре, подъем из моря трупов – добавилось интервью с теми самыми священником и служкой, что отпевали покойника.

      Бац! Под текст дикторов, что на вилле было ещё двое слуг, появляются на экранах скетчи – ориентировки. То ли на предполагаемых фигурантов по делу, то ли на жертв. На одном из них плохонькое фото, на котором можно угадать Марусю. И пустая рамка со схематическим изображением мужчины. Понятно, что должен быть образ Николая, но, видно, полиция ничего предложить не может. Поэтому пустой квадрат со знаком вопроса и подпись «мужчина из Украины». Дикторы часто произносят слово Ucraino.

      На экране новостных каналов могила синьора Чезаре. Теперь она вся уже в пышных венках. Торжественно стоят у могилы многочисленные члены «Семьи». Все старательно в чёрных очках. Среди них Хромой Луиджи и тот самый переводчик Виталий. Видно, как журналисты пытаются взять интервью у Луиджи и других членов «семьи» и как те избегают объективов телекамер. А в студиях телевидения разные важные эксперты обсуждают загадочное исчезновение синьора Лоренцо.

Украина. Дорога. День.

      Николай опустошает ведёрко, складывает стульчак. Усаживает Старика в машину.

      Едут.

      – И как ты это всё чувствуешь? – удивляется Маруся.

      – Что?

      – Ну, когда пить, когда срать?!

      – Чувствую.

      Бежит дорога. Родные пейзажи. От полноты чувств Николай запевает. Маруся подхватывает. А потом перехватывает инициативу и своим высоким, грудным голосом ведёт чудную украинскую песню.

      Старик смотрит прямо. В его пустых глазах отражается дорога…

Украина. Карпаты. Дорога. Утро.

      Едут. Маруся показывает Николаю на развилке налево:

      – Сворачивай. Пойдём через перевалы.

      – Куда это?!

      – Меня домой! Завезёшь и дальше дуй с дедом к себе.

      – Ну, это мы не договаривались – Николай резко тормозит, – – Мне прямо! Это ж какой крюк. А горки!? Подвеска полетит. Доменялась машинами, дура! А, не дай бог, развалится с твоими горками?! А мне ещё пилить и пилить. Так что давай… Куда тебя подвезти и всё… «До рідної хати» я не нанимался.

      – Ах,