Встречки. Кира Фадеева

осталось времени, чтобы добровольно выпустить из рук то, что не должно было им браться. Так же недопустимо, как той Зоей икона Николая Угодника вместо партнера для танца. Ещё чуть-чуть, и любое прикосновение будет для него так же кроваво, как вырубание топором из деревянных половиц застывшей давним морозным вечером девушки.

      Не переехавшие вещи

      Когда моя семья в течение жизни переезжала с квартиры на квартиру, всегда оставались вещи, которые ни туда, ни сюда: в новой жизни они уже не нужны, но и из старой выкинуть – рука не поднималась. Этакий отживший сухой остаток. Они потом долго лежали не перевезёнными, вычеркнутые из дальнейшей совместной с хозяевами жизни, и до последнего часа передачи квартиры новым жильцам по-своему пытались найти себе новых хозяев: их предлагали, изредка продавали, отдавали, некоторые, в конце концов, выкидывали. Бывало и такое, что сами мы, вселяясь в новое жильё, обнаруживали там чужие вещички, которые «не успели выкинуть, вдруг вам сгодится». Так прижилась у нас огромная разделочная доска из фанеры с ручкой-полуостровом, летом на ней мяту и мелиссу сушим.

      В последний наш переезд, когда мы иногда возвращались в своё дважды «опустевшее гнездо» – в квартиру, с которой съехали сначала наши выросшие дети, а потом и мы сами, у нас этот сухой остаток оказался значительно больше, чем в предыдущие разы – солидный такой, пропорциональный возрасту остаток.

      Обнаружились замаскированные под общие хозяйственные баночки дочерние закрома – для ухода за кожей, для лечения волос, что-то для приготовления роллов и других новомодных премудростей. Папины очки в кожаном очечнике с облупившимися углами. Этажи коробок с пазлами. Пакеты с пакетами – полиэтиленовыми, тканевыми, бумажными подарочными. Они периодически востребовались, участвовали в круговороте пакетов в хозяйстве, и вот поток прервался, и образовался затор. Кучка одежды, практически новой, которая не пошла в обиход: была куплена в фантазиях либо о том, куда и когда её носить, либо о похудении, либо на вырост.

      На кухне – коробка с крышками для банок, полиэтиленовыми и жестяными. Бывали годы, когда они шли в дело все до последней, их не хватало, и в пик страды закрутки варенья я покрывала последние банки калькой и заматывала крепкой ниткой – ничего, стояли. Сейчас варенье почти не варю – кондитерское изобилие низвергло его из востребованных десертов и лакомств, разве что только абрикосовое… Но крышки ещё надеялись на участие в хозяйстве.

      Во встроенном шкафу целое нижнее отделение крепкой, практичной обуви, которая не наденется уже никогда. Но незабываемый травматичный опыт, когда экстренно сданную в ремонт пару нечем было заменить, не позволял расстаться и выбросить. А уж, что там на двух забитых до отказа антресолях, из нас не помнил никто.

      В одном рассказе прочла, что виток жизни кончается на помойке – поздно или рано все сопутствующие жизни вещи оказываются там. И мне подумалось, что, возможно, эти не дошедшие до нее вещи осуществляют для меня некий заслон к той помойке. Может, даже