Танец любви в Женеве. Делла Сванхольм

материалы по наследству месье Антуана Ламетри. Ламетри – уроженец кантона Невшатель, но постоянно проживал в последние годы у нас в Женеве. Здесь же сосредоточены и все его основные авуары – как движимые, так и недвижимые. Ознакомьтесь очень тщательно. Ничего не пропустите. Имейте в виду: я обязательно буду проверять это досье после вас. Так что постарайтесь избежать любых неточностей.

      Андре провел рукой по верхней папке:

      – Насколько я могу судить, вы придаете этому делу весьма большое значение.

      – Весьма, – сухо проронил мэтр Рошамбо. – Ибо сумма, о которой идет речь в этом завещании, очень велика. – Мэтр Рошамбо сухо пожевал тонкими бескровными губами. – И еще одно, Андре. При подготовке этих материалов вам надлежит пользоваться исключительно вашими собственными возможностями. Какие-либо контакты с месье Ламетри должны быть категорически исключены. Вы поняли меня? Исключены!

      – Но почему вы так жестко настаиваете на этом, мэтр? – протянул Андре Тассиньи.

      – Дело в том, что месье Ламетри вот уже два года находится в коме. Он никого не видит, ни с кем не разговаривает, держится лишь за счет медицинских аппаратов. Любой излишний контакт с внешним миром может элементарно убить его. Имейте это в виду, Андре!

      Андре просидел весь день над имущественным досье Антуана Ламетри. Он ни на секунду не забывал предупреждение Рошамбо и работал с двойным тщанием, досконально проверяя каждую цифру, каждую запятую. К вечеру он почувствовал себя, как выжатый лимон. Кажется, даже мэтр Рошамбо заметил это, потому что больше не нагружал Андре никакими заданиями, а прощаясь с ним, пробормотал: «Будет очень плохо, если у вас в результате этого разовьется аллергия к ведению наследственных дел».

      Андре Тассиньи молча поклялся не допустить этого. Но все равно, когда он пришел домой, в висках у него ломило. В голове смутно мелькали обрывки цифр и фрагменты сложных завещательных формул. Желая как-то развеяться, он быстро поел и уселся перед телевизором, включив канал, где показывали гонки «Формулы-1». Монотонное жужжание мощных машин, с проворством стрекоз проносившихся по замкнутому бетонному контуру, успокаивало. Андре взял пиво и орешки и устроился поудобнее в мягком кресле. Ему было в принципе все равно за кого болеть, хотя невозмутимый финн Микко Хаккинен казался чуть предпочтительней. Внезапно внизу экрана возникла картинка срочного сообщения. Что-то связанное с автомобильной тематикой, естественно. Андре отправил в рот горсть орешков, и вдруг перестал жевать. «Крупная автокатастрофа!» – зажегся на экране красный шрифт. «Человеческие жертвы!»

      Он уставился на экран телевизора.

      – Сегодня вечером на дороге Женева-Лозанна произошла автокатастрофа, – сообщил диктор. – Автомобиль «БМВ», которым управлял житель Женевы Морис Брианшон, пробив заграждение, упал со склона. Брианшон и сидевшая в салоне автомобиля Сесилия Дюпоншель погибли на месте. Из искореженной машины спасателям удалось извлечь лишь фрагменты изуродованных тел. Автомобиль Брианшона летел вниз