Влюблё, или Как я себя выблевал. Никита Новотоцкий

в морозную стужу.

      Глупости, Хроноса полости торса

      и в жару, и в ночную гульбу интегрируют

      смякший фарш в бело-сплющенный марш

      симфонистов-семинаристов, проповедников

      дезинтеграций духовного «нечто» до Бога;

      «душевного» плача до

      гробика с номером бирки роддомной кроватки.

      Люминесценция пряных палаток и прятки за крестиком,

      сорванным с шеи бродяги. Вместо подъездного гомона

      слушать гармонию семейного сбыта наркотиков:

      гормонов и выжженных клеток из нейро-шмотков медиаторов,

      несущих посты до разъезда по разным больничным крылам.

      И у лифта с подъездом свой синапс – дверки в или из;

      своё спальное место у крыши; свои дети и свет, —

      те что выбрали смерть

      вместо жизни под боком у времени.

Весна 2019.

      Кольца на пеньке, что стоит во дворе

      детского садика

      изучал я как женский справочник. Как

      атлас читал и

      всматривался. Кажется

      я нашел там сквозную рану

      от признания в нелюбви. И в блокнот

      запишу его странную кражу

      боли органа, что как птичка в груди,

      потерявшая голос, тянет ноту

      капельмейстеру в сладость.

      До-ре-ми. Где-то кружится пух

      под Чайковского. Под Чайковского

      я глотаю дни, утомленный от солнца.

      И три буквы, три грязных лица,

      три сиротки, три слова и

      апостолов с букварями —

      на картине Рембрандта

      нарисую

      карандашами.

      Может в морю уйду с кораблями. Без венка,

      но простуженный. Отыщу самой правильной формы

      камень. Привяжу к загоревшему торсу. И ко дну.

      Вдохновленный пейзажами

      Лондона.

      Рукописными. Без скандала.

      Как оттикаю:

      бледное тело,

      как полено,

      без разбора колец

      или шрамов, —

      будьте практичны, —

      в костер.

Май, 2019.

      Могила под кустом.

      В поле, где желтеет выброс нежности

      и дороги скользкая петля уводит

      в клюквы лес, мы нашли с тобой

      томик ветхий старого поэта.

      И под лунной свечи свет,

      и под уханье совы,

      и под звезд сопровожденье

      мы читали строки без воды.

      Ты меня держала крепко

      за руку мою. Светлячки вокруг летали,

      мошки, комары. Я под плед тебя упрятал,

      чтобы одному любить,

      и как будто знал, проклятый,

      что снежинку мне в тепле не сохранить.

      Зимний отголосок – вот моя печаль,

      но весной растаял белый монолит.

      Пусть ручьем течет по полю

      мне когда-то дорогой родник.

      Где-то вырастет кустарник,

      я зарою там твои цветы.

28.05.19.

      Сидел

      как в кастрюле

      в беседке

      девочки