Белое на черном. Рубен Давид Гонсалес Гальего

ползи сюда.

      Я откладываю книгу, ползу. Ползу медленно, но все терпеливо ждут. Подползаю.

      – Водку пить будешь?

      Вопрос риторический. Все понимают, что водку пить мне еще не положено. Водку пили только после двенадцати лет.

      Все смеются. Смеются беззлобно, у всех хорошее настроение.

      – Ладно тебе, Серега, оставь пацана в покое. Дай ему лучше похавать.

      Серега, безногий парень, делает мне бутерброд из хлеба с колбасой. Чистит для меня дольки чеснока.

      Парни допивают водку, прячут пустую бутылку. Закусывают. Я ем вместе со всеми. Хорошо. Всем хорошо. Праздник. Если бы не праздник, никто не заметил бы меня, тем более не стал бы делиться едой. Я – никто, салага.

      После водки пьют чифир. Чифир заваривают в большой банке, медленно пьют по очереди. Мне чифир нельзя не только потому, что я еще маленький, – все знают, что у меня больное сердце.

      Серега берет кружку из-под водки, быстро вскакивает на свою тележку, выезжает из комнаты. Возвращается с почти полной кружкой воды. В одной руке у него кружка, другой он бережно отталкивается от пола. Ставит кружку на пол, достает из тумбочки банку варенья и ложку. Отливает из общей банки с чифиром немного в мою кружку, добавляет варенья. Варенье кладет не жалея.

      – Вот, – говорит, – Рубен. Теперь у тебя чай с вареньем.

      Парни пьют чифир, я – сладкий чай. Хорошо. Праздник.

      Еда

      Есть я не любил. Если бы можно было, я бы предпочел таблетки из фантастических рассказов, выпил такую таблетку – и сытый весь день. Ел я плохо, меня уговаривали, кормили с ложки, – все было бесполезно.

      Мне повезло, когда я был совсем маленький, то жил в небольшом детдоме в сельской местности. Кормили хорошо и вкусно, нянечки были добрыми, всегда следили, чтобы все дети покушали, заботились о нас.

      Потом были другие детдома, другие нянечки, другая еда. Перловая каша, пряники с червяками, несвежие яйца. Было все. Но я буду писать не об этом.

      Я ловлю себя на мысли, что с едой связаны мои лучшие воспоминания. Все самые лучшие моменты моего детства связаны с едой, вернее, с теми людьми, кто ею со мной делился, дарил мне ее как знак своего расположения. Это странно.

* * *

      Не помню, где это было. Помню людей в белых халатах. Нас, детей, много, и мы все очень маленькие.

      В комнату внесли ананас. В то время он показался мне очень большим и красивым. Его разрезали не сразу, дали нам полюбоваться. Похоже, взрослые и сами не решались разрушать такую красоту. Ананасы в России редкость.

      Ананас всех разочаровал. Вернее, почти всех. Дети распробовали его резкий специфический вкус и отказались есть эти жгучие дольки. Ел один я. Помню разговор взрослых.

      – Давай дадим ему еще.

      – Да ты что, вдруг ему плохо станет?

      – Ты его карточку видела? Его папа, небось, на этих ананасах вырос. Может, у них там ананасы, как у нас картошка.

      Мне давали еще и еще. Наверное, взрослым было забавно,