Роботсмэн. Сто лет спустя. Людвиг Герхард

скорости света! Вам понравится! Лететь как свет и не светиться! Это будет что-то! Но что приятно нам отметить, что наш корабль летит быстрее раза в два, чем те, что в первый раз сюда летели. За десять лет! А мы должны успеть за пять! Так что приготовьтесь увидеть чудеса межзвёздного пространства на скорости, рассудком непостижимой. Всё будет по-другому. Увидим собственными глазами то, что доступно видеть свету. Глядящий вдаль с кормы увидит позади лишь чёрное пространство, вместо созвездия родного. Вперёд смотрящий не увидит даль. Вперёд смотреть вам не дадим. Нам встречный световой поток удвоит частоту и увеличит свою энергию. Хотя невидимым нам станет встречный свет, но за секунду можно спалить сетчатку глаза в глубину до самого затылка. Зато как завораживает лететь над бездной, скорость света нагоняя, но оставаясь без движения в пространстве тьмы! Ну где ещё такое посчастливится вам ощутить?! Представить только, и дыхание перехватит. На этой скорости связь с нами невозможна ни с Тэрглобос, ни с Земли. На скорости световой сигналы так уплотнены, что не читаемы любой аппаратурой. Нам Доплер подсказал, что это невозможно. Поэтому мы даже не пытались. А сигналом с Тэрглобос нас просто не догнать. Нам не удастся что-то сообщить или воспринять для себя. Мы в изоляции, в капкане нашего движения. Крепче обнимите, прижмитесь друг к другу! Вы будете друг к другу намного ближе, чем на любой планете. И вы потом, когда с корабля сойдёте, всё это снова решитесь повторить. А пока попробуйте, потренируйтесь в передвижении при нагрузках. Вначале в своём кресле. Делайте упражнения, повторяйте за инструктором в голограмме. Это совсем не сложно. Пока.

      Командир умолк. Изображение исчезло. Снова возникла голограмма стюардессы Орны:

      – Господа пассажиры, вас приветствовал командир Дебьерн. Благодарю за терпение. Наш командир любит поговорить. Поэтому при встрече с ним не торопитесь убежать. Он может вам задать пару вопросов для бортового журнала. Заранее благодарны за вашу любезность. А теперь мы улетаем. Счастливого нам всем пути! – Орна исчезла.

      Едва уловимо что-то вдалеке как будто зашумело. Шум был всё же слышен в полной тишине. Но полной тишины при Этне быть не могло. Сказать, что Этна суетлива, нельзя. Скорее, возникает ощущение, что с нею всё вокруг как будто оживает.

      Почувствовали пассажиры перегрузку. Разгон корабля до световой скорости пришлось растянуть на месяцы. Но потом устанавливалась на годы невесомость. Устройство корабля предполагало вращение для создания центробежной силы во время невесомости. Поэтому пассажиры в полёте её не ощущали. Потянулись часы, за ними побежали дни, обрушились чередой недели и замелькали месяцы по кругу, повторяясь. Корабль двигался совсем бесшумно с ускорением, что никому особо не мешало.

      Однажды, вскоре после взлёта, за обедом в ресторане, где людям подавалась пища, а роботсмэнам чашка жидкости суставов, к их столику подошли по форме и по выправке пилот и с ним та самая стюардесса, что представляет его перед сообщением. Командир представился:

      – Позволите?..