Игры наследников. Дженнифер Линн Барнс

его откладываем.

      Притом что я отнюдь не считала себя глупой, я не понимала ни слова – с таким же успехом Грэйсон Хоторн мог бы заговорить со мной на шведском.

      – С какой стати вашему деду что-то мне оставлять? – спросила я.

      Грэйсон поднялся.

      – Вот уж и правда вопрос на миллион. – Он вышел из-за стола, и тут я отчетливо поняла, с какой стороны несется тот самый поезд.

      С его.

      – Я взял на себя смелость лично организовать вашу поездку «от» и «до».

      Это было вовсе не приглашение. А приказ.

      – А с чего вы взяли… – начала было я, но Либби не дала мне закончить.

      – Прекрасно! – воскликнула она, неодобрительно на меня покосившись.

      Грэйсон усмехнулся.

      – Оставлю вас ненадолго, пожалуй.

      Он задержал на мне взгляд – ровно настолько, чтобы мне сделалось не по себе, – и, не проронив больше ни слова, вышел за дверь.

      Долгих пять секунд мы с сестрой молчали.

      – Не пойми меня неправильно, – прошептала она наконец, – но, по-моему, это сам Господь Бог.

      Я фыркнула.

      – Уж он-то точно так думает. – Теперь, когда Грэйсон вышел, его удивительное влияние на меня заметно ослабело. И откуда в нем столько самонадеянности? Она читалась во всем: в манере держаться, в выборе слов, в каждом движении. Власть для этого парня явно была реальностью, как и сила притяжения. Весь мир крутится вокруг Грэйсона Хоторна. А если чего-то нельзя купить за деньги, на помощь придет пронзительный взгляд.

      – Расскажи все с самого начала, – попросила я Либби. – И ни о чем не умалчивай.

      Она беспокойно задергала чернильно-черные кончики своего синего хвоста.

      – Пару недель назад нам начали приходить эти самые письма, адресованные тебе и мне – как твоему законному представителю. Там было сказано, что тебе по наследству переходит некоторая сумма денег, а еще там был номер, по которому надо было позвонить. Я решила, что это какая-то афера. Вроде тех писем якобы от заморских принцев.

      – Но с какой стати этому самому Тобиасу Хоторну – с которым я ни разу не встречалась, о котором даже не слышала! – включать меня в завещание? – спросила я.

      – Понятия не имею, – призналась Либби. – Но этот-то, – она кивнула на дверь, за которой только что скрылся Грэйсон, – точно не мошенник! Ты вообще видела, как он приструнил директора Альтмана? Как думаешь, чем он добился этого самого «уговора»? Взятками… или, может, угрозой?

      И тем и другим. Проглотив этот ответ, я достала телефон и подключилась к школьному вай-фаю. Вбила в строку поиска имя «Тобиас Хоторн», и на экране тут же высветился новостной заголовок: «Известный филантроп ушел из жизни в возрасте 78 лет».

      – Ты в курсе, что значит «филантроп»? – серьезно спросила меня сестра. – Это значит – богач.

      – Точнее, тот, кто жертвует деньги на благотворительность, – поправила я ее.

      – То есть богач. – Либби многозначительно посмотрела на меня. – А вдруг ты и есть его благотворительный