Почём грамм счастья?. Ирина Константиновна Анастасиади

стороны дела. И умел этим своим видением пользоваться. Единственное, чего он так и не сумел (или не захотел) разглядеть, была его жена – Эмма Шварц. И продолжал строить своё гнездо с настойчивостью маньяка.

      – Алексис, голубчик, проснитесь! – теребил его кто–то за плечо.

      Но он упрямо сжимал веки. Зачем беспокоить его теперь, когда он обдумывает не чужую, а свою проблему! Нет, он не проснётся! Нет, нет и нет!

      – Голубчик, проснись! – упрямо встряхивала его мягкая рука.

      Ленка чутко прислушивалась к его дыханию.

      «Ах, Леночка, это вы!» – с трудом открывая глаза, выдохнул Алексис. Молодой жар, исходящий от девушки, согревал его истерзанное ядом тело. Ему хотелось лежать так вечно.

      – Только вы не спите, – щекой чувствуя его сонное дыхание, сказала она. – Нельзя вам сейчас.

      – Леночка, – снова зашептал он, – выходите за меня замуж! Выйдете?

      Лена затаила дыхание. Стало слышно, как бьётся её сердце.

      – Почему вы молчите? Брезгуете инвалидом?

      – Что вы! Я?! Нищая русская эмигрантка, недоучившаяся медицинская сестра, несостоявшаяся жена. Кто я по сравнению с вами? Пыль на ногах божества…

      – Пыль, – задумчиво повторил он. – Да какая же вы, к чёртовой бабушке, пыль? Уж скорее, родник, нежно журчащий среди гигантских корней платанов. Прохладный и свежий.

      Лена слушала и таяла.

      – Так и хочется прильнуть к нему и пить. Пить до опьянения…– И он устало прикрыл глаза.

      – Вам нельзя спать!

      – Что же мне делать? – беспомощно протянул он. – Ночь на дворе.

      – А вы рассказывайте мне…

      – Что?

      – Всё, – торопливо зашептала она. – Всю свою жизнь.

      – Всю жизнь, а? – пробормотал он и стал вспоминать.

      Как это было? К успеху он шёл долго, мучительно. Нескончаемые ссоры с матерью, мечтавшей для сына о карьере генерала, изводили его душу.

      – Ты должен быть как твой отец, – упрямо твердила она, и от этого упрямства болезненно сжималось у Алексиса сердце. – Генеральство даёт кучу преимуществ.

      Спорить с ней было невозможно. Может, отец и был генералом армии, зато дома генералом была она – Афанасия Кастеллани. Взгляд её пылал, щёки горели, когда она отдавала приказы домашним. Детей она недолюбливала, мужа презирала, дом и хозяйство ненавидела. Вера и скупость были её страстью и отрадой.

      Военное училище Алексис бросил тайком. И тайком же поступил на математический факультет. Его мать узнала об этом только через три года, когда он бросил и политехнический, чтобы поступить в Академию художеств. Никакие преграды не страшили Алексиса, никакой путь не казался ему тернистым. Если уж он принимал какое–либо решение, то шёл вперёд. Может медленно, но верно. С Эммой он познакомился в Париже. Этот вернисаж Алексис помнил так, словно это было вчера. Она была студенточкой, отирающейся на всех вернисажах, девчонкой с талантиком размером с пятидрахмовую монету и таким же легковесным. Словом,