Призрачный мой дом. Геннадий Владимирович Тарасов

Все молчали, склонившись над столами. Напряжение ощущалось почти физически, оно не рассеивалось, не вытягивалось прочь, а, напротив, сгущалось и концентрировалась под потолком, подобно беременному грозой облаку. И она вскоре разразилась.

      – И все же, я не понимаю! – не выдержал, как обычно, первым Захарий Львович. Он оттолкнул от себя рабочую тетрадь, которую делал вид, что читал внимательно, и, откинувшись на спинку, развернул стул к центру зала.

      – Что вы не понимаете, Захарий Львович? – чтобы удерживать импульсивного Дукшта-Дукшицу хоть в каких-то рамках, Лукьяныч обратился к старому приятелю на «вы».

      – А ничего я не понимаю! У меня в голове просто не укладывается! Вся эта история. Это что же получается? Воинскую часть обокрали? Штаб ограбили? Ерунда какая-то. А что взяли? Секретный блок взяли и файлы с компьютера скачали. Это, я вам доложу, ни черта не ограбление. Это…

      – Диверсия!

      – Верно, диверсия это, – Дукшта-Дукшица кивнул высказавшемуся Хостичу. – Классическая шпионская операция. И произошла она, между прочим, не в романе какого-то там Ле Каре, а здесь, у нас. А это значит, что без участия кого-нибудь из присутствующих не обошлось.

      Он обвел пальцем по кругу, поочередно указывая на всех находящихся в зале.

      – Львович, ты все-таки как-то не очень… Не драматизируй раньше времени.

      – А зачем юлить и самих себя обманывать? Легче-то от этого не станет. Те ребята, которые это дело раскручивают, вопросы поставят правильно, будьте уверены. И прямо в лоб. Каждому. А отвечать придется каждому за себя. Поэтому, я считаю, между собой нам лучше все говорить, как есть, называя вещи своими именами. Операция эта, как мне представляется, готовилась тщательно, вне всякого сомнения, и, я уверен, без определенного слива информации здесь не обошлось. Не мог кто-то посторонний, человек с улицы, все равно, что с другой планеты, это обстряпать. Ну, сами посмотрите, все на тонкого прошло, по ниточке, по лезвию бритвы. Ни на полминуты раньше, ни секундой позже. Знали досконально что, где и когда.

      – Знали, за чем шли…

      – Именно!

      – И что же это значит? Договаривайте, раз уж начали.

      – А ничего хорошего для нас. Это означает, что здесь, среди нас находится, или – осторожно, чтоб не нагнетать – может находиться предатель. Враг. Как минимум – пособник. Сам не участвовал физически, это тоже понятно, но посодействовал в планировании, сто процентов. Чем смог, тем и помог. Я так считаю.

      – То есть, ты хочешь сказать, что кто-то из нас… Ну, и кого же ты подозреваешь?

      – А никого! У нас же у всех алиби, мы вместе все на собрании были. Ситуация такова, что должен подозревать каждого. И я подозреваю, честно признаюсь, всех – кроме себя самого. Лишь про себя единственного я знаю все, себе доверяю полностью и поэтому могу сказать, даже гарантировать, что к этому делу не причастен. Чист я! За Владимира Лукьяновича еще могу поручиться, начальника нашего. Вам я верю, как себе, а вот про других – не знаю…

      Подтверждая