Маяк. Легенда. Милена Игоревна Фомина

глубоко вздохнул, кладя рядом с ней довольно большой отрез ткани, похожей на сукно, той же, из которой были изготовлены покрывала, и сдержано кивая в сторону окна.

      – У нас впереди ещё долгий путь. Стоит набраться терпения, – вымолвил капитан, смотря в ещё не занавешенное окно, вглядываясь в него.

      Почти всю жизнь он вынужден прятаться, скрываться… Поэтому сейчас было так странно, непривычно и от этого горько смотреть в окно, сиявшее издали жёлтым огоньком посреди необъятных просторов моря. Сиявшее теплом и уютом незанавешенных надежд…

      После продолжительной паузы, наполненной лишь шумом моря и едва слышными репликами матросов, мужчина направился к двери.

      – И всё же… – остановил его Каэл с неброскими нотками вызова в голосе, с надеждой и негодованием во взгляде.

      Капитан обернулся и снова остановил взгляд на окне и через затянувшуюся паузу вымолвил: «Всему свой черёд. Своя надобность». Эти слова ненадолго повисли в воздухе, и уже в дверях, вставая к юноше вполоборота, мужчина горько усмехнулся, смотря куда-то вниз.

      – Ну уж убивать вас я точно не собираюсь… – На секунду он снова поднял глаза на окно и удалился из каюты, плотно закрывая за собой дверь.

      * * *

      На обнаруженную пару гвоздей гости судна навесили ткань, теперь выполняющую роль штор. Каэл на всякий случай придвинул к двери тяжёлую коробку с бракованными и сломанными предметами, а на ручку надел небольшую стеклянную вазочку, чтобы они могли услышать и, если заснут, проснуться, на случай, если кто-то решит войти в их покои.

      На палубе всё шумело и грохотало, а доносящее эти звуки эхо незаметно убаюкивало уставших путников. Судно набирало скорость, гонимое холодным, промозглым, но попутным ветром.

      В каюте было темно, и лишь синий бархат неба освещал силуэты вблизи окна. Недавние знакомые никак не могли уснуть после всего произошедшего.

      Селина встала рядом с Каэлом. Она устремила взгляд далеко в небесную высь, мерцающую тысячами звёзд, такую глубокую и неизведанную.

      – Знаешь, один мой недавний знакомый… – тихо и мечтательно начала девушка.

      – Я знаю… – лаконично перебил её Каэл, на что Селина улыбнулась и со смешливым укором посмотрела на юношу.

      – Виноват. – С затейливым блеском в глазах он обернулся к девушке. – Но, согласись, такой мягкий баритон, как у него, невозможно не услышать, —подняв глаза, спаясничал юноша, как и девушка, говоря об Эмиле.

      Оба улыбнулись, снова переводя взгляды вдаль.

      Прошло ещё немало времени, прежде чем Каэл, набрав в грудь побольше воздуха, почти шёпотом выдохнул:

      – Прости.

      Девушка в недоумении обернулась. Юноша уже заметно изменился в лице. Теперь он стоял у окна полный задумчивости и какой-то не свойственной ему грусти.

      – За то, что помог тебе тогда… – Он снова прикусил губу.

      Его сердце билось так сильно, что, казалось, заглушало все мысли, оставляя лишь чувства: лёгкие и тяжёлые, горькие и сладкие, холодящие и согревающие,