Последние. Кристина Ковтуненко

лет, валяются всевозможные банки и склянки, коробки и даже камни всех цветов по всему полу. Картины на стенах выцвели от старости, а растения засохли в горшках.

      – Ну я вас слушаю, – вздохнула гадалка.

      Мы удобно устроились в креслах перед её древним столом, будто на приёме у психолога.

      – Это вы нас позвали, – напоминаю я.

      – И вам совершенно нечего мне сказать? Или, может быть, спросить?

      Я задумалась: да мне вроде нечего спрашивать. Гадалка потушила сигарету в стоящем на столе кактусе, где уже десяток бычков, и закурила новую. Делать из цветка, пусть даже из такого непривлекательного, пепельницу, нехорошо.

      – Ну тогда начнём с тебя. – Она посмотрела на меня. – Как дела у мамы?

      У мамы?

      – Хорошо.

      – А у папы?

      Я остолбенела. Зачем она спрашивает про отца?

      – Я… я не…

      – Не стоит так переживать, для нашего времени вполне естественно не знать своего отца.

      – Я знаю своего отца, – обидчиво заявила я.

      – Действительно? И где же он?

      Что за чёрт?!

      – Не знаю.

      – Почему же он не пришёл попрощаться с тобой?

      – Что? – Наконец ожила Аня.

      – Откуда вы знаете? – опешила я.

      Откуда она узнала, что отец не приехал в аэропорт попрощаться со мной? Нет, я, конечно, подозревала о существовании сверхъестественных сил, даже ТВ-шоу смотрю, но не сталкивалась с подобным, и мне становится страшно.

      – Не стоит думать о человеке, который всю твою жизнь боялся тебя только из-за сомнений, что ты не поймёшь его глупые поступки молодости. Настанет день, когда он перестанет бояться, и вся твоя обида и непонимание пройдут, а пока просто живи и заботься о матери.

      Это что сейчас было? Откуда она всё это знает? Кэндис? Может, она загипнотизировала Кэндис? Что-то я не вижу здесь маятника или хотя бы метронома.

      – Теперь ты. – Гадалка посмотрела на Аню.

      – Мои родители вместе, – улыбнулась подруга.

      – Смешно.

      А у этой женщины красивая улыбка, и сама она сразу преобразилась. Резко Тереза убрала улыбку и испуганно округлила глаза, всё это время смотря на Аню. Я сразу забыла про отца и пришла в себя.

      – Не может быть, – тихо и восторженно прошептала гадалка. – Так вас, оказывается, двое…

      Её бешеный взгляд пропал спустя только минуту, она снова откинулась на кресло и, выкинув истлевшую сигарету, закурила новую.

      – Ты ничего не хочешь рассказать? – спросила она.

      Аня молчит и, кажется, сейчас заплачет, а я в непонимании перевожу взгляд то на неё, то на женщину. Гадалка сняла что-то с руки, наверняка кольцо, и засунула в ящик стола, ожидая ответа.

      – Ясно, – вздохнула она. – Сколько вам лет? Вы же одного возраста?

      – Да, двадцать один, – ответила я.

      – Родились в один день?

      – Нет, – продолжаю я, смотря на бледную подругу. – Разница в два месяца и один день.

      – А должны были в один день, – улыбается гадалка.

      Я