Последние. Кристина Ковтуненко

я не ощущала никогда. Шагая на другой конец зала, я чувствую себя мелкой букашкой, потому что даже потолка разглядеть не могу из-за его высоты.

      – Раньше Северное королевство было центром всего мира, – начала Евангелина. – Здесь начиналась история нашей династии, тут правили наши предки. – Её голос отдаётся громким эхом с такой гордостью, что невозможно не восхититься. – Я очень благодарна брату за то, что он даровал мне именно это королевство, место, где наш дом.

      Мы дошли до другого конца зала, где оказалась ещё одна огромная дверь и стражники, которые, кстати, стоят у всех статуй.

      – Это наш отец, король Максимилиан.

      Королева указала на статую справа, на мужчину, гордо держащего переломанный пополам меч – он смотрит вперёд и всем своим видом угрожает тому, кто стоит напротив него. С противоположной стороны зала – статуя очередного мужчины, лицо которого искажено в крике, а в руке меч, направленный вверх. По его позе видно, что он рвется в бой.

      – Король Траффорд, наш дедушка, – продолжает Евангелина. – Он был диктатором, всю жизнь вёл войны против ведьм и лесных народов, пытался сделать их рабами, – с мукой в голосе говорит королева. – Наш отец был совсем на него не похож. Ему пришлось всю жизнь бороться с последователями тирании. Именно он зародил в Эдмунде идею о разделения мира, чтобы мы могли контролировать справедливость во всех уголках нашей земли.

      Какая красивая история и очень символизирующие это статуи. Нельзя не восхититься гордостью в голосе Евангелины, а ещё невозможно не заметить, с какой печалью она посмотрела на статую короля, стоящего рядом с дедушкой-тираном. На неё все посмотрели с грустью, особенно Марк, которого тётя заботливо погладила по плечу. Это его папа, Огастин, король Восточного королевства, который погиб десять лет назад. Он стоит прямо, протягивая вперёд золотой свиток – единственное не мраморное, что есть во всех статуях.

      – Это символизирует договор о разделении мира и начало новой эпохи в нашей династии, – отвечает на мой немой вопрос София. – Когда-нибудь здесь будут статуи нашего отца, Евангелины и Филиппа с такими же свитками.

      Принцесса грустно взглянула на своего покойного дядю и пошла за остальными к дверям, а я оглянулась. У каждой статуи есть что-то примечательное: животное у ног, оливковая ветвь вместо короны, птица на плече или корабль в руке. Это очень интересно, надо больше расспросить об истории Соню.

      Опомнившись, я быстро пошла за друзьями, элементарно испугавшись остаться одна. Возле двери уже ожидали служанки, они помогли надеть всем пушистые серые шубы до пола и большие меховые шапки, и не забыли обуть нас в огромные тёплые сапоги. Смешно. Когда все были готовы столкнуться с холодящим душу морозом, стальную дверь распахнули, но сильного холода я так и не почувствовала, лишь лёгкий, леденящий ветерок. Мы оказались на длинном парящем балконе, пройдя до его края, открылся красивейший вид на город. Сотни огней фонарей, свет голубого льда и невероятная лава под городом. Сверкающая под лунным светом призма, оказывается, многогранна,