Постижение любви. Преподобный Максим Исповедник

овладевая умом, привязывают его к вещественным предметам и, отлучив от Бога, заставляют заниматься собой. Напротив, любовь Божия, овладев умом человека, разрешает его узы, научая его не дорожить не только чувственными предметами, но и самою жизнью временною.

      Любовь к Богу располагает причастника своего презирать всякое преходящее удовольствие, как и всякое телесное страдание и печаль. Да удостоверят тебя в этом все святые, так много пострадавшие за Христа.

      Три есть силы в душе – разумная, раздражительная и вожделевательная. Разумной силой мы стремимся узнать, что благо, вожделевательной желаем познанного блага, а раздражительной подвизаемся и боремся за него. Любящие Бога, стремясь этими силами к Божественной добродетели и ведению, первой ища, другой вожделея, третьей подвизаясь, приемлют нетленную пищу и обогащающее ум ведение Божественного.

      Как свет солнца влечет к себе здоровое око, так познание Бога естественно влечет к себе через любовь чистый ум.

      Начало и конец спасения каждого есть премудрость, которая вначале порождает страх, а затем, достигая совершенства, в конце порождает любовь. Или лучше: поначалу она сама бывает страхом, удерживая от греха, а потом к концу сама собою естественно оказывается любовью, исполняя духовной радостью тех, которые жизнь с нею предпочли обладанию всеми видимыми благами.

      Конец всех благ есть любовь, так как она всех ходящих в ней ведет, приводит и приближает к верховнейшему из благ – Богу, виновнику всякого блага, как всегда верная, никогда не отпадающая и всегда неизменной пребывающая. Вера есть основание за нею следующих – надежды и любви, как твердо установляющая истину. Надежда есть крепость стоящих по краям ее, справа и слева, любви и веры, как собою самой обеим им показующая верность (веруемого) и достолюбезность (любимого) и путь к тому творить собою научающая. Любовь есть исполнение их, как вся все последнее желательное объемлющая и упокоение в нем подающая, вместо веры в то, что есть, и надежды того, что будет, вводя собою (и в себе) обладание сим, как настоящим, и вкушение того, как присущего.

      Без веры, надежды и любви как злое ничто в нас до конца не истребляется, так и доброе ничто до конца не устанавливается. Вера убеждает ум во время борьбы прибегать к Богу и ободряет его, предлагая ему целый арсенал духовных орудий в полной готовности. Надежда выступает поручительницей за Божественную помощь, обещая истребление противных сил, а любовь делает его неудоборасторжимым, лучше же совсем нерасторжимым с Божественным, даже во время самой брани направляя всю силу его к вожделению Божественного.

      Вера утешает боримый ум, воодушевляя его и отвергая сомнения в помощи, надежда, пред очи являя эту помощь, отражает нападение супостатов, а любовь делает мертвым (или бездейственным) для боголюбивого ума приражение врагов, совершенно обессиливая его вожделенным устремлением к Богу.

      Знание, не обуздываемое страхом Божиим, рождает надмение, внушая человеку считать собственной заслугой