В «Рабстве». Антон Шумилов

сводки, теперь давило своей реальностью, новой реальностью. Рука пришедшей легла на грудь сексуальной рабыни, скованной в кресле, и слегка сжала её, потом немного щипнула за сосок, после чего быстро скользнула ко второй, правая рука поглаживала, пощипывала, сжимала, мяла и тискала левую грудь, и вдруг пристёгнутая ремнями девушка почувствовала, как тёплые губы прильнули к её промежности, сначала не спеша, но вскоре стимуляции ускорились, потом словно сделала глубокий томный вдох. Скованная девушка отчётливо слышала, как пришедшая вдыхала, и её рука, та, что мяла грудь, при этом подрагивала и продолжала. Нежно и грубо, ускоряясь и замедляясь. Девушке в кресле было очень дико ощущать это, её похитили, приковали, а теперь насилуют. Через минут пятнадцать таких пылких поцелуев, всё вдруг прекратилось, она словно вмиг отстранилась от неё. Но после похищенная почувствовала, как её голени коснулось что-то очень мягкое, очень нежное и горячее, она не сразу поняла, какой частью тела насильница её касалась. Пришедшая была очень нежной, пылкой и возбуждающейся, судя по её сжимающимся бёдрам с каждой секундой. Она тёрлась о сухую ногу совсем недолго, очень скоро уже буквально скользила, липкое пятно, судя по ощущениям похищенной, быстро разрасталось. И в этот момент девушка в гинекологическом кресле почувствовала, как грубо и очень напористо вклинились три пальца, судя по всему в латексной перчатке. Это заставило девушку содрогнуться, повязка, укрывавшая взор, напрочь промокла от слёз, катящихся ручьём, она сопела, мычала, но ничего не могла поделать. А насильница вошла во вкус и терзала невольницу. Это продолжалось ещё не менее получаса, после, судя по цоканью каблучков, она спрыгнула с пленницы и вновь прильнула к её промежности, липкой и ароматной, насильницу это просто дурманило, она была на пике возбуждения, она томно дышала, её грудь тяжело и быстро вздымалась и опускалась. Язык очень быстро, лаская, скользил по интимным местам. Похищенная девушка уже рыдала, ей было мерзко, стыдно, обидно и очень горько, она на волнах адреналина всё ещё пыталась сопротивляться, изо всех сил билась, почти без остановки, гнулась дугой, но ремни очень крепко держали её, и всё это время пусть и безрезультатной, но борьбы выливалось в очень сильную усталость, которая накатывала на несчастную в кресле, нарастая, как снежный ком. Пытка продолжалась, едва губы отпрянули с глубочайшим вдохом, словно она ныряла под воду, как вместо них вновь вернулись пальцы, по томным охам и вздохам было понятно, что насильница пребывает на пике и что скоро всё кончится. И вновь мысли тревоги сгустились в сознании невольницы, вдруг её убьют. Но после сначала хлюпающих звуков и визгливых выкриков вдруг прикосновения пальцев прекратились, и воцарилась тишина, лишь тихие сопящие звуки слышались в этой комнате. Похищенная девушка невольно затихла тоже, лишь изредка всхлипывая. Через несколько очень беспокойных и длящихся в сознании девушки в кресле явно дольше, чем было на самом деле, минут она опять почувствовала язык насильницы в себе, но на сей раз она