Дети Ирия. Ладомира. Ольга Крючкова

прошла через рыночную площадь – дом княжича стоял аккурат напротив родительского расписного терема, и выглядел куда скромнее. Князь Радомир, правитель Велегоша, сына своего не баловал. Может быть, и вырос оттого Калегаст спокойным, справедливым, всепонимающим, чурался роскоши, делил со своими дружинниками все тяготы службы. Сам избу после свадьбы для своей семьи поставил. Подсобили ему только двое мужиков, что знали толк в строительстве. Приданое взял за Любавой богатое. Хотя в Велегоше поговаривали, что Любаву, дочь воеводы Колота, княжич бы и в одной рубашке принял – так полюбил её.

      Зато Колот остался доволен: дочка – жена княжича! Не за горами тот день, когда и полновластной княгиней станет. Впрочем, Колот смерти Радомиру не желал. Князя своего почитал, как и положено, служил ему преданно.

      …Дом княжича окружал справный глухой забор в человеческий рост. Ворота с вырезанным на дереве изображением птицы Сирина без труда могли пропустить трёх всадников вряд.

      Ладомира вошла через калитку – внутренний двор кипел жизнью. По земле бегали куры, средь них важно прохаживались два кочета – старый матёрый с ярко-красным хохолком на голове и золотистым опереньем, и молодой, бело-коричневый, хохолок коего лишь пробивался на изголовье.

      Старший золотистый кочет ковырял цепкими когтями землю, пытался извлечь червяка и полакомиться им. Молодой же клевал просо из кормушки.

      Подле хозяйственных построек стояло несколько клеток с тремя фазанами, десятком толстопузеньких перепелов, парой зайцев. Ладомира была наслышана, что Лесьяр частенько поставлял к столу княжича лесную живность.

      Тут же стоял летний загон с козами – молодой пастух пригнал их с выпаса и вкупе с девкой-скотницей обихаживал живность. В сарае призывно мычали коровы с полным от молока выменем. Девка, закончив работу в загоне, поспешила к ним.

      Из дальнего загона раздавалось дружное хрюканье – свиньи требовали сытного ужина.

      Двор обволакивал лёгкий ароматный дымок, струившийся с крыши избы. Ладомира глубоко вдохнула – голод остро давал о себе знать. Она приблизилась к дому, толкнула тяжёлую дубовую узкую дверь с мощными медными петлями (на случай обороны), миновала выстланными домоткаными полосатыми дорожками с земляными полами сумрачные сени, свет проникал через небольшие оконца со слюдяными вставками. Ладомира распахнула ещё одну низкую дверь. Мастера сделала её такой не из экономии княжеских меркулов, а дабы зимой тепло не выходило из протопленной горницы.

      Девушка вошла через дверь, кланяясь. В центре просторной горницы её взору предстал очаг, выложенный из дикого обработанного мастером камня. В нём жарко пылал огонь, на вертеле жарился молодой кабанчик. Стряпуха поливала его сурьей с травами, чтобы мясо пропиталось, стало мягким и вкусным. Над очагом крыша по-летнему раскрылась широким продухом для тяги дыма. Зимой продух закрывали, дым тянулся через открытую дверь. Зато когда дрова прогорали и дверь затворяли, в избе становилось тепло.

      Крыша-стропа, собранная без потолка, виднелась только балка со стропилами-рёбрами. На рёбрах висели