Бегство из рая. Сборник рассказов. Владимир Михайлович Шарик

отошли в сквер, который находился возле райотдела, и сели на лавочку. Гриша закурил сигарету, предложил Артему.

      – Я не курю.

      – Я и не знал.

      – Так что ты хотел мне сказать?

      – Тебе передали дело Соколенко?

      – Да.

      – Ты требуешь эксгумации трупа?

      – Это не я требую, а этого требует мать убитого.

      Руки у Григория задрожали.

      – А нельзя ли отменить эксгумацию?

      – Это не я решаю. Это решает прокурор.

      – Я не понимаю, зачем это делать. Ведь экспертиза уже была. – Эксперт волновался, его голос срывался то в крик, то переходил в шепот.

      – Видишь ли, его мать считает, что сын не самоубийца, и хочет наказания убийц.

      – Но этим ведь ничего не изменить. Сына не вернуть.

      – Не знаю, зачем она это делает. Но почему тебя это волнует?

      –Понимаешь, тут такое дело, – голос Григория перешел на шепот. – Понимаешь, меня попросили, и я допустил неточность в экспертизе. Когда её будет делать другой эксперт, то он найдет эту неточность. Ты знаешь, что может быть за это. А у меня семья, двое детей.

      На Полищука было страшно смотреть – настолько он переменился, настолько был парализован диким страхом, на лице мольба о пощаде, а в глазах застыли слёзы. Артему было просто жалко своего коллегу, который общим-то не злоупотреблял своим положением, но исправно выполнял все команды своего начальства.

      – А кто давал тебе такое распоряжение? – Спросил Артем и посмотрел на эксперта. Тот молчал, только в глазах мольба. Он понял, что задал бестактный вопрос.

      – Так что ты написал не так?

      – Понимаешь, тот парень действительно утонул, но он утонул в ванне, ибо в его легких была вода с хлоркой. Значит, он утонул в квартире или в собственном доме, а потом его привезли и бросили в ставок.

      – Понятно. Впрочем, ничего нового ты мне не сказал, ибо я был уверен, что его убили, и убедился в этом, когда начал вести расследование по-новому.

      – Так нельзя ли вести дело без новой эксгумации?

      Артем задумался, конечно, повторная эксгумация давала ему возможность вести расследование по полной программе – никто уже не мог бы закрыть это дело, но с другой стороны – ставить под удар коллегу, не в него правилам.

      – Хорошо, я попробую что-либо сделать.

      – Артем, я знал, что ты хороший парень. – Гриша схватил его за обе руки, в глазах засветилась радость. – Спасибо тебе. Я буду тебе по гроб обязан. Что я для тебя должен сделать?

      – Ничего. Пошли, время уже быть на рабочем месте.

      Опер пошел не в свой кабинет, а в кабинет начальника. Шмырев сидел за столом, как на картине, приглаженный, подутюженный щегол.

      – Разрешите, Василий Николаевич?

      – Заходи, Артем. Что уже хочешь доложить о завершении расследования? Скажу откровенно, что хотел уже звонить к тебе, а ты сам… Молодец. Между прочим, я уже послал рапорт о твоем повышении в звании. Засиделся ты в лейтенантах.

      – Понимаете, Василий Николаевич, тут такое дело.

      – Только не говори, что это было не самоубийство?

      – Это действительно