Школа гетер. Елена Арсеньева

некоторое время лежал молча и неподвижно, потом заговорил:

      – Во время своих странствий я встречал много разных людей. Среди них был один певец, который знал от слова до слова великого Гомера и часто пел нам о том, как Парис, любимец Афродиты, пленил сердце прекрасной Елены, как величавые корабли ахеян[10] стаями неслись под стены Илиона, как погиб благородный Гектор, а потом пал непобедимый Ахиллес, как Одиссеевой хитростью была взята Троя и от нее не осталось даже камня… Много строк, пропетых тем человеком, теснилось некогда в моей памяти, но сейчас забылись все они – остались только те слова, которые сказал Гектор своей жене Андромахе, отправляясь на смертельный поединок с Ахиллесом. Вот что он произнес:

      Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем:

      Настанет некогда день, и погибнет священная Троя,

      С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

      Но не столько меня сокрушает грядущее горе Трои,

      Приама родителя, матери дряхлой, Гекубы,

      Горе, тех братьев возлюбленных, юношей многих и храбрых,

      Кои полягут во прах под руками врагов разъяренных,

      Сколько твое, о супруга! Тебя меднолатный ахеец,

      Слезы лиющую, в плен повлечет и похитит свободу!

      И, невольница, в Аргосе будешь ты ткать чужеземке,

      Воду носить от ключей Мессеиса иль Гиперея,

      С ропотом горьким в душе; но заставит жестокая нужда!

      Льющую слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:

      Гектора это жена, превышавшего храбростью в битвах

      Всех конеборцев троян, как сражалися вкруг Илиона!

      Скажет – и в сердце твоем возбудит он новую горечь:

      Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства!

      Но да погибну и буду засыпан я перстью земною

      Прежде, чем плен твой увижу и жалобный вопль твой услышу…[11]

      – Зачем ты говоришь мне это, отец? – испуганно спросила Доркион.

      – Затем, что не в добрый час связал я Кутайбу клятвой привезти тебя с Икарии! И только теперь это понял… Слишком я слаб, чтобы защитить тебя от этих скотов, и вся надежда теперь на побратима и на то, что покину я сей мир прежде, чем увижу твои мучения, – прошептал Леодор побелевшими губами, и глаза его были полны ужаса.

      Доркион повернулась и увидела, что взгляд отца устремлен на Кутайбу и Терона, которые, стоя неподалеку, яростно спорили о чем-то.

      Вдруг молодой мореход презрительно махнул рукой и направился к Леодору.

      Доркион подползла ближе к отцу и прижалась к нему.

      Терон остановился. Снизу его исчерченное шрамами лицо казалось еще более уродливым и страшным, и у Доркион вдруг мелькнула мысль: а каким он был раньше, этот совсем еще юный человек, – до того, как меч или нож врага оставил эти ужасные отметины на его лице? Был ли красивее и добрее? Может статься, уродство лица изуродовало и его душу?

      – Леодор, ты знаешь, что мы исполнили твое желание, когда, в обход привычных путей, свернули

10

Одно из древних названий греков.

11

Перевод Н. И. Гнедича.