Школа гетер. Елена Арсеньева

лась просто-напросто Доркион, то есть маленькая косуля. Такое имя дала девочке Филомела – ее тетушка, которая и вырастила Доркион. Маленькая косуля сначала думала, что Филомела ее мать, но однажды та привела девочку в горы, показала груду камней возле непроглядно-глубокой расщелины и сказала, что там, в той расщелине, погибла Фтеро, родная мать Доркион. Достать ее тело, чтобы по обряду предать огню, так и не сумели, поэтому Филомела просто сложила на обрыве груду камней, чтобы можно было найти место, где погибла любимая сестра, прийти поклониться ее памяти и принести жертвы духу Фтеро, который, конечно, тоже обитает здесь, а не отправился в Аид, в царство мертвых: ведь ритуальное погребение не совершалось, два обола[1] не были положены Фтеро на закрытые глаза, а значит, ей нечем было заплатить перевозчику, который переправляет усопших через безвозвратную реку Ахерон.

      Филомела очень любила сестру, а потому говорила, что мечтает после смерти лежать в той же расщелине. Ничего, что хищные птицы расклюют ее останки! Зато ее дух будет рядом с духом Фтеро.

      – Когда я умру, ты скажешь людям о моем последнем желании, – велела она Доркион.

      Маленькая косуля – и в самом деле еще малышка – не в силах была даже вообразить себе, что Филомела может умереть и оставить ее одну-одинешеньку, но все же, конечно, пообещала сделать так, как она хочет. И, когда настало время, исполнила это обещание…

      Однажды в их небольшом селении поднялась ужасная суматоха. К берегу подошла галера. Она была огромной! Раньше здесь появлялись только большие и маленькие рыбачьи лодки. На одной из таких лодок давным-давно ушел в море отец Доркион. Ушел – и пропал. Его жена Фтеро частенько высматривала лодку в морских далях, а чтобы лучше видеть, забиралась на самые высокие скалы. С такой скалы она однажды и сорвалась в пропасть…

      И вот отец Доркион вернулся! Он был одним из гребцов на той огромной галере и рассказал, что она называется пентеконтера, потому что на ней пятьдесят гребцов и пятьдесят весел: по двадцать пять в два ряда. Пентеконта означает – пятьдесят.

      Обычно за веслами на галерах сидели рабы, но иногда гребцами нанимались и свободные граждане, потому что за этот тяжкий труд хорошо платили. Сюда брали только силачей, и вот таким силачом был отец Доркион. Огромного роста, плечи широченные, глаза серые, дерзкие, а всклокоченные ветром волосы похожи на львиную гриву… Он и сам был похож на льва!

      – Ты не мой отец, – сказала Доркион, с восторгом глядя на него. – Разве может лев быть отцом маленькой косули? Ты вон какой сильный, а меня вечно колотит этот противный Орестес…

      – Я твой отец, – ответил «лев». – У тебя мои глаза! Ты похожа на меня, будто дождевая капля на ливень. Вся разница в том, что в ливне воды больше, а капля – маленькая. Вот и я большой, а ты маленькая. Мое имя – Леодор, дар льва, а тебя, если хочешь, мы будем звать Лаис, то есть львица. Один сарацин[2] – мы вместе были в плену у финикийских пиратов, вместе бежали и стали добрыми друзьями – выучил меня своему языку. Слово «лаис» мне очень нравится! Когда-нибудь ты станешь прекрасной и грозной, как львица, и расквитаешься с этим противным Орестесом. Только сначала тебе надо подрасти. А потом я заберу тебя с собой, увезу за море, Зевс свидетель!

      – Но там, за морем, живет мормо – страшный упырь, который набрасывается на детей и убивает их! – испуганно воскликнула Доркион. – Я бы хотела научиться летать, чтобы он меня не догнал!

      – Ничего, галера под парусом летит как ветер, никакой мормо нас не настигнет, – успокоил отец. – Мы отправимся в Афины. В этой жалкой деревушке моей дочери не место! Согласна уехать со мной и зваться Лаис?

      – Конечно, согласна! – радостно закричала Доркион, но Филомела только головой покачала и буркнула, что будет звать ее по-прежнему, а слово Лаис ей вовсе не нравится, да и вообще вся эта затея с Афинами ей не по нраву. Зачем девчонке голову всякой ерундой забивать?! Леодор и будущая Лаис только засмеялись, однако Филомела поступила по-своему, так что теперь у Доркион было два имени: одно для Филомелы, Орестеса и всей деревни, а другое – для того неведомого «когда-нибудь», которое еще не наступило, но непременно должно наступить – ведь так сказал отец, а Доркион верила каждому его слову!

      Несколько дней они почти не разлучались. Леодор рассказывал о морях и городах, о тех людях, которых повстречал на своих сухопутных и водных дорогах, о новых знаниях и умениях, которые обрел, но куда чаще слышала от него Доркион истории о богах и богинях.

      – Человек должен понимать, что он не бесформенный комок глины и не муравей, который всегда смотрит в землю, – говорил отец. – Глаза человека должны почаще устремляться к небесам, чтобы встречать взоры богов, которые снисходительно приглядывают за нами!

      Никто в деревне никогда не произносил таких речей… Конечно, все с рождения знают об Олимпе и его бессмертных обитателях, об Аиде и царстве мертвых, о Посейдоне и его подводных владениях, люди беспрестанно упоминают имена богов, сплескивают им вино из кубка и бросают в огонь кусочек лепешки, клянутся богами и взывают к ним, однако Леодор говорил о них не просто как о величавых, грозных или милостивых

1

Мелкая монета в Древней Греции.

2

Слово «сарацины» в переводе с греческого значит «восточные люди». В античные времена так называли разбойничьи племена кочевников Аравии; в Средние века сарацинами стали именовать вообще всех мусульман. (Здесь и далее примечания автора.)