Шатер из поцелуев. Светлана Демидова

свое: «О-о-оля-а-а…», от чего у нее уже несколько раз кружилась голова.

      Утром тридцать первого декабря можно было никуда не торопиться. И Ольга с Сергеем не торопились.

      – Скажи, что ты наконец простила меня за Марата и… прочее… – попросил Николаев, целуя ее плечи.

      – Не скажу… Я не знаю… – ответила она, обняла его за шею, притянула к себе и зашептала в ухо: – Сережа-а-а… Все, что случилось с нами, так странно… У меня все переворачивается внутри, когда я думаю о том, что ты – тот самый мальчик, который холодным августовским вечером несколько раз переплыл Черную речку только ради того, чтобы мне понравиться… А потом чуть не отправился на тот свет из-за этой идиотской татуировки… – Она провела пальцем по кривой синей окружности на его предплечье. – Неужели это все нужно было для того, чтобы мы потом вот так неожиданно встретились?

      – Может, это судьба? Меня тоже прямо трясет от того, что ты – та самая Оля Морозова, ради которой я в четырнадцать лет в самом деле готов был на любые испытания и смертные муки.

      – А сейчас… на что ты готов сейчас? – спросила Ольга.

      – А чего бы ты хотела?

      – Люби меня, Сереженька, так же по-сумасшедшему, как в детстве.

      – Ты хочешь, чтобы я что-нибудь переплыл в декабре?

      – Не обязательно…

      Николаев понял… И отбросил в сторону одеяло…

      Потом они завтракали, неотрывно глядя в глаза друг другу, потом запойно целовались на кухне, потом Николаев взялся установить елку, а Ольга занялась продуктами. Ей хотелось показать Сергею все свои кулинарные способности. Когда она укладывала в кастрюльку овощи для варки, Николаев зашел на кухню и обнял ее, стоящую у плиты, за талию. Ольга тут же развернулась и приникла к нему всем телом.

      – Скажи мне что-нибудь хорошее, Оля, – попросил он.

      – «Говорят, под Новый год, что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается…» – тихо проговорила она.

      – Мне кажется, я… люблю тебя, – сказал он.

      Испуганная Ольга закрыла ему рот ладонью:

      – Не торопись, Сережа…

      – Я не тороплюсь. Мы целый год переписывались. Ты мне очень нравилась… по письмам… как человек… Я давно хотел написать тебе эти слова в письме, но понимал, что при встрече вживую может что-нибудь не получиться… И я сразу готов был уехать, когда… Но ведь получилось, Оля! Все получилось! В той записке, которую я написал тебе в детстве, были пророческие слова. Тебе так не кажется?

      Ей именно так и казалось, но она боялась в этом признаться. Она боялась неосторожным, преждевременным словом разрушить то, что в преддверии самого сказочного из всех праздников рождалось сейчас на ее кухне. Неужели это и в самом деле любовь? А он уже опять целовал ее так, что кружилась голова, называл самыми нежными словами. И Ольга отпустила себя на волю. Он ведь тоже нравился ей по письмам. Она мечтала встретиться с ним и заглянуть в глаза. И вот его серые глаза перед ней… Вот его губы… И весь он с ней, для нее…

      – Сереженька… милый… – откликнулась она. – Я… твоя… твоя… я даже не знала,