Рецепт дорогого удовольствия. Галина Куликова

выпалил ребенок.

      – Чего-о? – Глаша даже приостановилась. – Зачем это он тебе нужен? Ты ведь арабского не знаешь.

      – Ну, вот я и буду учить!

      – Миленький, но как ты сам будешь учить? У тебя ничего не получится.

      – Я так и знал, – хмуро сказал Дениска. – Меня все отговаривают.

      У племянника была настоящая страсть к языкам. Родители оплачивали ему частного преподавателя французского, но мальчишке все время хотелось чего-нибудь экзотического. Он тратил уйму времени на придумывание шифров и секретных кодов, срисовывал надписи с вьетнамских полотенец и, вскрыв на Новый год копилку, приобрел себе в «Библио-глобусе» учебник финского с двумя аудиокассетами.

      – Ладно, мы об этом еще с тобой поговорим, – пообещала Глаша. – Куда пойдем?

      – За едой! – без колебаний ответил племянник. – Папа накормил меня чем-то ужасным.

      – Чем ужасным?

      – Не знаю, что это было. Оставшиеся полкастрюли он выбросил в мусоропровод, чтобы мама не увидела. Глаш, а что это за иероглифы у вас на вывеске?

      – Понятия не имею. Наверное, «Я здоров!», только по-китайски.

      – У вас что, врачи – китайцы? – оживился ребенок.

      – Ни одного китайца, – расстроила его Глаша. – У нас даже точечный массаж делает доктор по фамилии Сидоров.

      – Значит, иероглифы – это так, для лохов?

      Глаша вынуждена была согласиться, что для лохов.

      Они зашли в магазин полуфабрикатов и купили пиццу, которая готовится в духовке. После ужина Дениска уселся смотреть телевизор, а Глаша забралась с ногами на диван и снова стала размышлять о «домашнем задании» Кайгородцева.

      Петя совсем не походил на злодея. Но зачем он пытается втянуть ее в дело с исчезновением жены, если не для того, чтобы подставить? Не может же он на самом деле думать, что у Глаши есть детективные способности? И почему он решил, что ей можно доверить конфиденциальную информацию? Да, они работают вместе уже больше двух лет, но никогда прежде Пете не выпадал случай убедиться в неколебимости честного Глашиного слова. Они даже не были приятелями: не пили пиво после работы, не дарили друг другу мелкие пустяки на праздники, не обменивались смешными колкостями в конце рабочего дня. Неужели Кайгородцеву и в самом деле не к кому больше обратиться?

      Едва она про это подумала, как зазвонил телефон.

      – Глаш, это я, – сказала трубка голосом Кайгородцева. Раздался тяжелый вздох. – У меня мандраж. Давай ты начнешь действовать завтра с утра?

      – Ну... Давай, – согласилась Глаша. Больше ей все равно сказать было нечего.

      – Приезжай ко мне на кладбище к десяти часам.

      – К тебе на кладбище? – дрогнувшим голосом спросила та. – Ты что, уже переселился?

      – Я живу рядом, – поспешно поправился Петя. – Рядом с кладбищем. Я же тебе говорил!

      – Петь, ну ты вообще! – рассердилась Глаша. – У меня, между прочим, нервы.

      – Глаш, у всех нервы, ты, главное, не опаздывай, тебе еще в типографию завтра после полудня.

      «Свинья, –